Олесь Бенюх - Джун и Мервин. Поэма о детях Южных морей

Пиршество продолжалось. Даже самые капризные и избалованные просили у рыцаря: «Еще маленький кусочек вепрятины, пожалуйста, сэр». — «Отлично, юные воины, — восклицал рыцарь. — От-лич-но! Покажите мне человека, который не мечтал бы быть героем! А герой — это геройский труд и геройский аппетит. Ну, кому еще отсечь кусочек фунтов на тридцать? Ха-ха!»

Незаметно подкрался дождь. Только что светило яркое солнце. И вдруг из невесть откуда набежавших туч хлынул ливень.

Джун подхватила Мервина под руку, побежала с ним к дому. Кто-то вприпрыжку бежал впереди них прямо по лужам, поднимая фонтаны брызг. Кто-то поскользнулся, плюхнулся на землю. Смех, крики. И громкий клич рыцаря:

— Вперед, веселые стрелки! Вперед — к душистым пирожным и ароматному кофе!

Гости разъехались в шестом часу. Последним ушел Мервин. Он и Джун молча брели по саду к выходу. Было светло, тихо, безветренно. И лишь мокрые трава и листья напоминали о пролившемся дожде. Ширин вертелась у них под ногами. Она звонко лаяла, прижималась мордой к земле, отскакивала шага на три-четыре и вновь прижималась к земле мордой. Джун и Мервин не замечали приглашений Ширин к игре. Они шли, стараясь не смотреть друг на друга. Шли медленно, тихо, словно боялись расплескать переполнявшую их радость ожидания чего-то доброго и прекрасного, принадлежащего только им.

У ворот навстречу им бросился Гюйс. Он нашел своего хозяина по следу, но не посмел сунуться в незнакомый сад. Все это время он терпеливо высидел у ворот и теперь, мокрый, голодный, был счастлив, увидев Мервина. Он хотел было лизнуть руку хозяина и подпрыгнул, но тот легонько отпихнул его ладонью. Такого никогда раньше не было. От удивления и обиды Гюйс даже не взвизгнул, хотя упал неловко и ушибся.

Мервин и Джун долго стояли в тени большого дуба, не решаясь сказать слово, сделать какое-нибудь движение. Но вот Мервин поднял голову и встретился глазами с Джун. Она бережно взяла его лицо в теплые ладони, на секунду приникла губами к его губам. Повернулась и бросилась бежать вглубь сада. А он глядел ей вслед, боясь ступить шаг, боясь разрушить волшебную тишину.

В год рождения дочери Томпсон изменил название своей ведущей компании. Вопреки всем традициям делового мира она стала именоваться «Джун и Седрик Томпсон лимитед».

— Ох уж этот наш Ротшильд Южных морей! — неодобрительно восклицали при встречах завсегдатая влиятельных клубов — «львы» и «роторианцы». — Эксцентрик!

— Ну и ну! — настороженно вздыхали средние и мелкие держатели акций. — Так и до банкротства можно докатиться!

Седрик Томпсон снисходительно улыбался: «Что в имени?» Дивиденды компания выплачивала регулярно, и немалые.

Прошло всего лишь два года, всего лишь двадцать четыре месяца после возвращения Седрика из длительной деловой поездки по Соединенным Штатам. И штаб- квартира «Джун и Седрик Томпсон лимитед» переехала в двадцатипятиэтажный небоскреб. Он был построен по проекту американских архитекторов в самом сердце Веллингтона — между Виллис-стрит и Террас.

В половине девятого утра черный «роллс-ройс» президента компании останавливался у просторного подъезда небоскреба. Неизменно бодрый, подтянутый Седрик взбегал по лестнице. Электронное устройство приветливо распахивало перед ним стеклянные прямоугольники дверей. Высокий вестибюль встречал его веселым плеском двух фонтанов. В свете скрытых прожекторов их брызги падали в чаши алмазами, рубинами, изумрудами. Без устали сновали скоростные лифты.

Кабинет Седрика находился на третьем этаже. И в этот день он поднялся, как обычно, по лестнице — быстрым шагом, через ступеньку — и прошел к себе в одну из двух дверей, скрытых в стене. Словно угадав появление босса, заведующий канцелярией приветствовал его по внутреннему видеофону:

— Доброе утро, сэр!

— Доброе утро, Роджер. Что-нибудь срочное?

— Через семь с половиной минут, сэр, у вас встреча с директорами автосборочного концерна. Они уже ждут в Овальной приемной.

— Да-да, — Седрик рассеянно скользнул взглядом по своему настольному табель-календарю. В нем с точностью до минуты были расписаны все его рабочие дни на три месяца вперед.

Подошел к окну. Между домами виднелась часть набережной, портовые причалы. Два «иностранца» — японец и швед — стояли под погрузкой. По набережной почти непрерывным потоком мчались автомобили самых разных цветов и марок.

Седрик любил Веллингтон. Он вспомнил, как один из его зарубежных знакомых, лондонский банкир Лэнг-лей, назвал пролив Кука «новозеландской аэродинамической трубой». Заокеанские визитеры с завистью вздыхали: «Вот это столица — ни тебе проблемы вывоза мусора, ни смога, ни транспортных пробок. Райский метрополис!» Увы, это было не совсем так. И, к сожалению, вскоре, вероятно, будет совсем не так. Разумеется, постоянные ветры были надежными и бесплатными санитарами города. Но по мере его роста увеличивались и скопления таких отходов и отбросов, которые были неподвластны никаким ветрам: автомобильные кладбища, свалки умерших металлоконструкций, отбракованные строителями бетонные балки и железные рамы. Частенько в парках, на набережных, даже на центральных улицах пузатые пивные бутылки, металлические банки из-под соков, пластиковые коробки от мороженого и «Кентакки фрайд чикен» валялись на тротуарах возле аккуратных металлических ящиков для мусора с изображением длинноносых киви, тщетно взывавших: «Храните Новую Зеландию в чистоте».