Владимир Соколовский - Антология современной уральской прозы

— НУ НЕ ПО-СОВЕТСКИ ТАКОЕ БЛЯДСТВО-ТО!

Чем привёл Галину Васильевну в полнейший восторг.

Дубичеву ж в номер беспрестанно звонили девушки, любопытствовавшие, не скучно ли ему живётся на свете. А под утро выяснилось, что за стеной у него какая-то подсобка, куда сходятся после трудовой ночи проститутки со всего этажа, делятся впечатлениями и ржут хором каждые две минутки.

— Вадик, тебе БАЙБОРОДИН нужен? — спрашивает Челиков, сняв телефонную трубку.

— Мне такие фамилии напоминают фамилию бабушки одной моей студентки, — говорит Ксеничка, — УБЕЙСОБАЧКУ!

Я спрашиваю у Инны, что это за родинка у неё под нижней губой (хотя понимаю, что это никакая не родинка).

— Это не родинка, — отвечает она, — это БЗДЫМОЧКА!

От моей мочи идёт пар. Что бы это значило?

Арсений говорит:

— Смотрел вчера президентские предвыборные ролики. Там Жириновский Брынцалову говорит: «Поцелуемся, что ли?» А тот ему: «Да что это я с мужиком целоваться буду?!» Потом оборачивается и говорит прямо в камеру в прямом эфире: «Ладно, ОДИН РАЗ — НЕ ПИДОРАС!»

Усталое.

Деньги кончаются.

Так же когда-нибудь закончатся и наши отношения с Инной.

На следующий вечер вновь отправился на вокзал. В туалете на вокзале хотел было пописать и долго искал в штанах, чем бы это сделать.

— А однажды Ксения приехала ко мне в общежитие Литинститута... — Вадик смотрит на Ксению, — я думаю, за давностью лет можно уже это рассказать... А общежитие там известно какое! — И они на пару с Касимовым принимаются мерзко хихикать. — Самая отвратительная общага, какую я когда-либо видел! Пьянки бесконечные, в коридорах всё разбито-расхреначено, и в туалете калом надписи по всем стенкам написаны на азербайджанском языке! Ксеничка брезгливо на всё это косилась, потом испуганно прошмыгнула в мою комнатку, там у меня единственная во всём общежитии чистая простынка была, мы поцеловались, как положено, ну и возлегли... И когда у нас спустя некоторое время зараза какая-то невенерическая обнаружилась, Ксеничка долго ещё бочку на это общежитие катила и говорила: больше я туда ни ногой!!

В Челябинске у нас заночевал ЛЕФИК, а мы что-то повздорили на ночь глядя.

Я посидел минут пять на кухне с Лефиком, дабы продемонстрировать Инне, как мы, мужчины, далеки от пререканий с женским полом, и отправился-таки к ней отношения налаживать.

Зашел в комнату — свет выключен, а она уже легла. Я разговариваю с ней минут пять, удивляясь, однако, что она как-то совсем уж никак на мои слова не реагирует.

И вижу — дверь на балкон открыта, и она, оказывается, на балконе стоит, наблюдает звёздное небо.

Я захожу на балкон и начинаю заготовленную на кухне речь по второму разу произносить.

Потом — тьфу-ты, ну-ты! — смотрю, а она в наушниках.

Кассету Сандовала слушает.

— ПОЗДНО, РАЯ, ПИТЬ НАРЗАН! — Как Таня Афанасьева говорит.

А Петя Морозов постоянно повторяет:

— СПОКОЙНО, СОФОЧКА, КОНЧАЮ!

Про слабозаваренный чай:

— ПИСИ СИРОТКИ ХАСИ.

САМАЯ МЕРЗКАЯ ФРАЗА ИЗ УСТ ДЕВУШКИ-2:

— Только не в меня!..

Рая Абельская вспоминает, что бесконечно вежливый и деликатный художник Волович в минуты, когда я поносил при нем Ахматову-Цветаеву-Пастернака-Мандельштама, как «АББУ» поэтическо-массовой культуры, раздражался милейшим смехом и говорил:

— Иногда, Саша, мне хочется вас убить!..

Инна сама испекла мне на день рождения торт и написала на нем кремом МОЕМУ ЛЮБИМОМУ САШЕ. Завернула его в блестящую фольгу и перевязала розовой ленточкой. И пока несла его от бабушки, эти буковки прилипли к фольге и получилось:

МОЕМУ ЛЮБИМОМУ ВИТЕ.

Иннин брат Дима говорит:

— НЕ НАДО В ПОПУ ЛИТЬ КАКАО!

Отец Наташи Лейкиной — боксёр — когда ему кто-то позвонил по телефону и спросил:

— Куда я попал? — Ответил: — В жопу пальцем!

Вечером И. провинилась, качала права, что при подготовке к экзамену ей всенепременно надо покурить. А потом стала ко мне приставать. Я безучастно лежал, отвернувшись, с полчаса, а потом говорю ей:

— Самая главная ЭРОГЕННАЯ ЗОНА у человека — его мозг! Так что, чем меня гладить, просто скажи: прости меня, пожалуйста! — Чем довел её почти до истерического хохота.

У И. был недельный запор, и как-то так случилось, что, отправляясь в очередной раз в туалет, она захватила с собой туда Алешковского почитать. И так зачиталась, что про свой запор позабыла.

— Под Алешковского, — говорит, — легко какается.

— Инна, — говорю, — ты ведёшь себя со мной то, как ребенок — докладываешь мне про каждый свой поход в туалет, то как воспитательница, отчего мне начинает казаться, что я на твоей маме женат.