Марк Ламброн - Странники в ночи

Вальтер подходил к знакомым, пожимал руки. Я тоже кое-кого узнал — все-таки я уже прожил в Риме несколько месяцев. Вот Марио Паннунцио, журналист из Mondo. Вот молодая княгиня Дориа. Вот депутат от христианских демократов. Писатель Альберто Арбазино. Они оживленно общались, прогуливаясь вдоль мраморных цоколей, на которых стояли бюсты Дианы и Дафны, аллегории Славы и Красноречия, — и фигуры их отражались в потускневших зеркалах, словно открывавших врата в другой мир, в Аид, где блуждают скорбные души забытых веков. Иногда передо мной мелькали профили сатиров, держащих в руке бокалы шампанского: они как будто сошли с фрески на стене, изображавшей вакханалию, чтобы поразвлечься в мире живых.

Пэм ущипнула меня за руку:

— Джек, я хочу поглядеть на оркестр. Let's strike the band!

— Я сам отведу синьорину к музыкантам, — сказал Вальтер, появившийся вдруг откуда-то сзади.

Он взял девушку за руку и повел ее к двери в сад.

Пэм обернулась:

— Пойдем с нами, Джек!

— Через минуту, — ответил я.

Но я не спешил к ним присоединиться. В окна влетал мягкий апрельский ветерок. Я пошел по направлению к террасе, выходящей в сад.

За дверью оказалась просторная лоджия, где пол был выложен мраморными плитами, а на стенах висели скульптурные медальоны — античные трофеи, выставленные здесь, вероятно, по прихоти какого-нибудь князя XVII века. Отсюда лестница спускалась в сад.

Сад имел форму вытянутого прямоугольника: газоны, обрамленные подстриженными живыми изгородями, группировались вокруг центральной клумбы, которую украшал невысокий обелиск. На земле были установлены десятки фонарей с рефлекторами, подсвечивающих густые рощицы и маленькие водоемы.

У мраморной балюстрады на возвышении располагался джаз-оркестр. Музыканты скорее всего были итальянцами, но типично американский прием — изменение мелодии при неизменном ритме, так называемый стомп — удавался им не хуже, чем какому-нибудь старому оркестру из Сторивилля. Бесстрастный ударник, склонившийся над струнами контрабасист, пианист, покачивающийся взад-вперед, саксофонист, извлекающий львиный рык из своего инструмента, трубач с надутыми, точно у Эола, щеками. В свете прожекторов, среди ночного Рима мне казалось, будто все тритоны океана трубят в раковины, исполняя «Штормовую погоду».

Перед эстрадой, на навощенном паркете вертелись и вихляли бедрами танцующие. Стучали каблуки, взлетали широкие юбки, мужчины всех возрастов поднимали руку над головой, кружа свою партнершу. Другие гости прохаживалась по аллеям, оживленно беседовали у недвижной глади водоемов и зеленых стен подстриженного кустарника. Облегающие черные шелковые платья и смокинги слагались в причудливый орнамент. Казалось, чья-то невидимая рука двигает по доске шахматные фигуры.

У подножия лестницы стояло полтора десятка столиков. За ними сидели те из гостей князя Бьондани, кому не хотелось ни танцевать, ни гулять.

Я спустился по лестнице, ища взглядом Пэм и Вальтера. За вторым слева столиком, рядом с мужчиной в белом смокинге виднелось зеленое пятно. Подойдя ближе, я узнал элегантного господина лет шестидесяти, который сидел рядом с Пэм: это был сам князь Бьондани. Американка не теряла времени даром.

— Добрый вечер, друг мой, — сказал мне князь, поднимаясь с места.

Мы с ним уже встречались на нескольких приемах. Это был аристократ, разъезжавший на «феррари», стремившийся изведать все удовольствия.

— Хай, Джек! — приветствовала меня Пэм.

— Не желаете ли присоединиться к нам? — спросил князь по-французски.

Он указал мне на стул слева от себя. Справа сидела Памела.

— Думаю, не нужно представлять вас мисс Холл… — продолжал князь.

— Мы приехали вместе.

— …И вы, конечно же, знакомы с моим другом Лексом Баркером.

Я протянул ему руку. Он до боли стиснул мои пальцы, но не разжал губ. Это и в самом деле был он — небольшие глаза, тонкий нос, скучающий вид, мощные мышцы, выпирающие из-под смокинга. Звезда «Дуэли на Миссисипи», бывший муж Ланы Тернер, унаследовавший роль Тарзана после Джонни Вейсмюллера. Он выглядел не слишком любезным.

— Счастлив принимать вас в моем доме, — сказал князь, слегка поклонившись.

Мы разговорились. Я заметил, что Лекс Баркер безостановочно пьет виски и безразличен ко всему окружающему. Пэм перехватила мой взгляд.

— Джек, а ты знаешь, что Лекс пять раз сыграл Тарзана?

Лекс Баркер и бровью не повел. На лице князя Бьондани заиграла довольная усмешка, словно он проглотил отменную устрицу.