Марк Ламброн - Странники в ночи

Над виа Венето дул апрельский ветерок. В теплом ночном воздухе разносились голоса посетителей кафе, сидевших за разными столиками и весело перекликавшихся. Кованые чугунные фонари освещали радиаторы «фиатов», юркие мотороллеры «веспа» и грузовички продавцов мороженого, кругом слышались резкие звуки клаксонов, музыка, долетавшая из пиано-баров, обрывки разговоров на террасе «Кафе де Пари». Официанты в белых куртках, с ловкостью жонглеров удерживая поднос на ладони, сновали между столиками, где итальянцы в темных очках, продюсеры «Чинечитта», размахивали руками перед красивыми римлянками в плиссированных юбках. Каждый тротуар — по ту и другую сторону улицы — был словно пляж у непрерывно текущей реки автомобилей. Сверкающие латунной отделкой фасады отелей, подсвеченные неоном кариатиды «Эксцельсиора» наполняли ночь странно ярким золотистым сиянием. Казалось, что находишься на съемочной площадке киностудии, под открытым небом.

Когда я пришел, Пэм Холл посмотрела на меня, как женщина порой смотрит на мужчину — оценивая ширину плеч, а затем скользя взглядом ниже, туда, где расходятся полы пиджака. Вальтер нарочно подпаивал ее. Это было непорядочно с его стороны, а главное, это было излишне. Ее томная улыбка словно говорила: не сейчас, попозже, но только не слишком поздно. Она вела бы себя так с любым брюнетом, оказавшимся за ее столиком.

Я выразительно кивнул Вальтеру. Он взглянул на часы и подмигнул мне. В тот вечер был праздник во дворце князя Бьондани.

Вальтер взял под руку Пэм Холл. Она встала и разразилась оглушительным смехом. Люди оборачивались и смотрели, как эта подвыпившая валькирия, выписывая зигзаги, пробирается между столиками. Мы прошли по улице до места, где Вальтер оставил свой кабриолет «Джульетта». Вальтер и Пэм сели впереди, я протиснулся назад. Как только машина тронулась, актриса заорала во всю глотку:

— Come on, Walter and Jack! I like Rome! Pasta, minestrone, chianti! Let's go to the land of spaghetti!

Вальтер обернулся и снова подмигнул мне. Над нами проплывали сияющие круглые фонари виа Венето. Когда мы выехали на площадь Барберини, нас догнал, а потом поравнялся с нами «ламборгини». Впереди сидели две девушки.

— Привет, красавчик! — крикнула одна из них Вальтеру.

В ответ он помахал рукой.

Американка что-то напевала. Я проследил в зеркале глаза Вальтера.

Пэм вдруг поднялась, схватилась за лобовое стекло и замерла, словно фигура на носу корабля. Вальтер потянул ее за руку и заставил сесть. Она расхохоталась. И тут мы все стали хохотать, как идиоты.

— Приехали, — сказал Вальтер.

Он поставил машину позади красного «альфа ромео». Мы были где-то поблизости от улицы Боттеге Оскуре. Метрах в тридцати от нас над портиком дворца пылали два факела. Пэм вышла из машины. Очевидно, короткая поездка слегка отрезвила ее: она шла прямо. Я взял ее под руку. Когда мы подошли к дворцу, темноту вдруг озарила яркая вспышка. Потом еще одна. Пэм вскрикнула от неожиданности и уцепилась за меня.

— Wow, they scared me! [5] Ох, они меня напугали! (англ.) — пожаловалась она, а фотографы пошли обратно к подъезду соседнего дома, где прятались до этого.

— Чао, Тацио, чао, Ренцо, — невозмутимо сказал Вальтер.

— Так они твои знакомые! — завопила Пэм. — So they can shoot me again. Come on, boys! [6] Пускай щелкнут меня еще разок. Давайте, ребята! (англ.)

Она высвободила руку, пригладила волосы и встала в позу, уперев руки в бока, выпятив грудь.

Послышался треск вспышек.

Два лакея в ливреях, стоявшие у дверей, смерили нас недоверчивыми взглядами. Вальтер подошел к ним и произнес несколько слов. Старший из лакеев мгновенно указал на вход для гостей, видневшийся в глубине двора. Под колоннадой были установлены высокие витые канделябры. В подрагивающем сиянии восковых свечей можно было разглядеть на стенах буколические фрески, создающие иллюзию глубины. До нас доносились звуки джаза, отдаленный гул голосов.

— Заходим, — сказал Вальтер.

Мы пересекли двор. Каблуки-шпильки Пэм звонко цокали по мраморным плитам. В призрачном сиянии свечей ее лицо вдруг показалось мне алчным и одновременно беззащитным. Подковообразная лестница, украшенная армиллярными сферами, вела к парадному входу. Джазовая музыка стала слышнее. Первая гостиная полнилась шумом голосов, звоном бокалов, раскатами смеха.

Между двумя фуршетными столами прохаживалось полсотни гостей. Тут были и костюмы из альпаки, и смокинги от Brioni. Римлянки в жемчужных колье и платьях из черной тафты и американские нимфы в кричаще-розовых нарядах. Пэм Холл была здесь не единственной звездой Невады. Она притихла, пораженная величавой пышностью этого зала, фавнами и наядами, рассыпавшими из рога изобилия виноград и сочные плоды, крылатыми путти на карнизах.