Нагиб Махфуз - Мудрость Хеопса

— И по какой же причине твой господин должен веселиться и ликовать? — иронически поднял бровь Хуфу.

Мирабу после этих полных горького сарказма слов царя потрясенно замолчал и чуть не забыл о великолепии хвалебной речи в честь фараона и пышности устроенного им торжества. Принцу Хафре и вовсе не нравились перемены в настроениях отца.

— Потому, мой господин, — твердо заявил он, — что сегодня мы отмечаем благословение величайшего свершения в летописи Египта.

Хуфу рассмеялся:

— Это ты о моей гробнице, о принц? Разве подобает человеку приходить в восторг, когда ему уж уготована могила? Пусть даже великолепная?

— Да продлит владыка долгую жизнь нашего повелителя, — сказал Хафра. — Славная работа заслуживает признания и праздника.

— Да-да, — кивнул царь, — но если она напоминает о смерти, то к тому, что ты перечислил, надо бы еще добавить и печаль.

— Напротив! Эта гробница будет говорить поколениям о бессмертии, мой повелитель! — со страстью в голосе воскликнул Мирабу.

— Мирабу, — улыбнулся фараон, — я восхищаюсь твоей работой, но намеки на то, что человек смертен и царя не минует чаша сия, наполняют душу скорбью. Да, я не заостряю внимание на том, что именно вдохновило тебя на создание этого монумента, обреченного простоять многие века. Просто говорю, что бессмертие само по себе есть смерть для наших дорогих, недолговечных жизней.

В разговор вмешался визирь Хемиун. Он сказал спокойно, серьезно и с искренней верой:

— Мой господин, гробница — это ворота в вечное существование.

— Конечно, Хемиун. Но все же грядущее путешествие через реку смерти требует серьезных приготовлений, особенно когда оно бесконечное. Ты не думай, будто фараон страшится того или сожалеет. Нет, нет и нет! Просто я поражаюсь этому символическому жернову, который крутится и крутится, перемалывая всех — царей, жрецов, воинов, простолюдинов…

Принц Хафра устал от философствований отца.

— Мой господин слишком много времени тратит на размышления, — скептически заметил он.

— Возможно, принц, тебе эти размышления не нравятся, ибо ты ждешь не дождешься, когда меня забальзамируют и поместят в виде мумии в мой вечный дом, а ты наконец-то займешь мой трон…

— Как вы можете так думать, отец? — Хафра побагровел от злости, но взял себя в руки и уже более хладнокровно сказал: — Правда в том, что созерцание течения времени — это занятие для мудрецов. Что же до тех, кого боги обременяют тяготами правления, неудивительно, что они стараются отгородиться от этих сложных проблем.

— Ты хочешь сказать, что я совсем состарился? — с насмешкой спросил его Хуфу. — Что я должен читать лишь Книгу мертвых, а не мудрые трактаты философов? Ты это хочешь сказать, сын мой? — повторил он уже с некоторой угрозой в голосе.

Присутствующие встревожились, а принц просто испугался.

— Пусть меня покарают боги, отец, если я смею думать и говорить такое! — выпалил он.

С иронией, но уже твердо царь сказал:

— Успокойся, Хафра. Знай, что твой отец сохраняет властную хватку своей железной руки.

— В этом ни у кого нет сомнений, — ответил Хафра. — Теперь я доволен вашими словами, хотя и не услышал ничего нового.

— Или ты думаешь, что царь не царь, если только он не объявит кому-нибудь войну? — не сдавался Хуфу.

Принц Хафра постоянно указывал отцу на то, что ему следовало послать войска, чтобы усмирить племена Синая. Он понял, что имел в виду фараон, и был чрезвычайно удивлен.

Коротким мгновением тишины не преминул воспользоваться Хемиун.

— Мир гораздо лучше характеризует сильного, могущественного царя, чем война, — сказал он.

Принц, распалившись, возразил грозным тоном, подчеркивавшим жестокость и суровость его характера:

— Но царь не должен позволять политике мира мешать ему начать войну, когда для этого имеется более чем серьезная причина!

— Вижу, ты до сих пор не выбросил из головы эту мысль, — заметил Хуфу.

— Да, ваше величество, — сказал Хафра, — и я не отступлюсь, пока не будет принята моя точка зрения. Ибо племена Синая оскверняют нашу землю, угрожают спокойствию египтян и государственному престижу!

— Племена Синая! Племена Синая! — вскричал Хуфу. — О чем ты говоришь? Пока еще стражники в пустыне справляются с их небольшими группами. Отправлять войска, чтобы уничтожить их опорные пункты, я считаю преждевременным. Сначала нужно выяснить, есть ли они, эти пункты, или разбойники нападают на караваны в ночи стихийно. И потом, не забывай, принц, каких огромных усилий народа потребовалось, чтобы возвести пирамиду Мирабу! И все-таки придет время, когда я положу конец злодеяниям синайских племен. Ты можешь быть спокоен, Хафра.