Пол Бейти - Черный кандидат

– Это все ради тех, кто равнодушен к политике, – говорил он себе. – Я не буду одним из тех журналистов, кто пишет о голодающих детях, а потом не пытается их накормить.

Когда ему звонили из какой-нибудь заинтересовавшейся политической организации, Спенсер не пытался сохранить свой источник в тайне; наоборот, он вызывался организовать встречу, настаивая, что тоже будет присутствовать как «независимый обозреватель». Обычно встречи проходили в ресторане на Таймс-сквер, после того как Уинстон отыгрывал свою роль в трехкарточном монте.

Уинстон выглянул из-за театральной кассы с билетами на бродвейские спектакли и помахал Спенсеру.

– Ven acá.

– Привет, Уинстон.

– Ну что, вечером бухаем? – Борзый смотрел на прохожих поверх головы Спенсера.

– Да, да, я обещал познакомить тебя с настоящим пивом. Отучить от солодового пойла, которое ты употребляешь.

– Кто там будет сегодня?

– Брюс Уолш из Новой прогрессивной партии.

– Не суть. Подожди минут сорок. Армелло в ударе.

Армелло стоял за большим перевернутым картонным ящиком с расстеленной на нем финансовой полосой газеты. Спенсер подошел поближе. Руки Армелло перебрасывали три карты над сегодняшними биржевыми котировками. Своими мадригалами он, как Сирена, приманивал аргонавтов к берегам, где их ждало финансовое крушение.

Шведский моряк, карманы которого полегчали на двести долларов, расстроенно ушел прочь под смех и утешения товарищей. Все члены труппы Армелло по очереди незаметно дали понять, что видят Спенсера. Чарльз, одетый как банкир, поправил пиджак, покрутил запонку, положил пачку «выигранных» банкнот в бумажник от Гуччи и доверительно сообщил ему:

– Здесь, дружище, водятся легкие денежки. У меня, конечно, фунты куры не клюют, я тут ради азарта. Ну чего же, давай, испытай удачу.

Закончив тасовать, Армелло убрал руки от стола. На столе лежали три довольно потертые карты с красной рубашкой. Подмигнув Спенсеру, Надин выложила на стол две пятидесятидолларовые бумажки.

– Не смейте влезать, это моя игра. Эти бабки мои тоже.

На место, где недавно стоял шведский моряк, подошел человек со сталинскими усами. Надин перевернула карту: король червей.

– Есть!

Армелло без разговоров выплатил ей выигрыш и снова начал тасовать карты, перебрасывая с места на место. В процессе он «случайно» перевернул короля червей – денежную карту – лицом вверх. Поднимая ее, он отогнул верхний левый угол. Когда он остановился, загиб был отчетливо заметен на рубашке.

– Выбирай, красавица, – сказал он Надин. – Выбирай, чтобы я смог вернуть свои деньги.

Надин перевернула непомеченную карту и разразилась потоком ругательств.

– Это должна была быть эта сраная карта, я следила!

Фарик, облаченный в белую хлопчатобумажную хламиду и белую вязаную шапочку-куфи, завопил:

– Мои деньги!

Он бросил на стол восемьдесят долларов и перевернул тройку треф. Армелло сгреб деньги, потом перевернул червового короля, чтобы показать толпе, что участники были обыграны честно.

– Ничего. Сейчас отыграюсь. Я теперь думаю по-жидовски, – заявил Фарик, искоса поглядывая на Уинстона. – Наблюдая за Жидом, я научился намагничивать свой мозг на поиск денег. Навострять дух на ассигнации.

Он сделал вид, что чихает на плечо Спенсера.

– Ап-Жид! Простите меня, сэр. Найдется у кого салфетка?

Армелло стал двигаться быстрее; казалось, карты прыгают сами собой, а руки просто летают над ними с нечеловеческой скоростью. Время от времени поворачивал короля червей, чтобы продемонстрировать толпе золотое руно. Спенсер старался не отрывать глаз от короля.

– Кто увидел карту? – крикнул Армелло.

Рядок карт с выгнутыми спинками напоминал крыши домиков с высоты птичьего полета.

– Ты увидел? – спросил он у Спенсера, ткнув пальцем тому в грудь.

Тот покачал головой и отошел на два шага назад. Карта с подогнутым уголком буквально кричала: «Вот она я!»

– Кто видел карту? Ты? Ты? Ты? Первая догадка бесплатно.

Никто не ответил. Армелло уже собрался перетасовать каты, когда рука Сталина метнулась к меченой карте. Армелло едва успел прижать карту к столу. Он потребовал у усатого сначала показать деньги. Сталин достал двадцатку.