Пол Бейти - Черный кандидат

– А мои-то где? – спросил Уинстон себя, окидывая взглядом задние ряды, где сидели его друзья и члены семьи.

Они не слушали Джермана Джордана; они неотрывно смотрели на Уинстона и светились гордостью, даже когда пытались рассмешить его, корча рожи и показывая неприличные жесты. Уинстон смущенно помахал им, как ребенок, участвующий в рождественском представлении.

– Последние четыре года я выражал интересы этого района на максимуме своих возможностей, но сейчас мне стыдно признаться, что по сей день я опасаюсь оставлять здесь свой «мерседес-бенц». Мы должны что-то сделать с…

Инес поймала взгляд Уинстона и изобразила рукой лающую собачку. Он понимающе закатил глаза. Когда они вернулись на место, Уинстон заметил отца. Сложив руки на груди, тот стоял под знаком «Пожарный выход». У Уинстона задергалось левое веко: он вспомнил, сколько раз отец унижал его на этой самой сцене.

– Я побывал в космосе, видел звезды и знаю, что мы можем до них дотянуться, если только…

Кто отправил этого дурака в космос? Почему его? Почему ему досталось то единственное, чего я на самом деле хочу? Что нужно сделать, чтобы полететь к звездам? Не в силах сдержать зависть, Уинстон закрыл уши руками. Губы Джермана Джордана продолжали двигаться, но звуков не стало. Своими деревянными ораторскими жестами оратор напоминал механическую игрушку девятнадцатого века. Борзый прикрыл глаза. Он тихонько напевал про себя какую-то мелодию, представляя, что пастельные вспышки на фоне черноты век были сверхновыми и туманностями, манившими его на танцпол, как мигающие огни хаус-вечеринки.

Марго Теллос толкнула Уинстона. Очнувшись от диско-фантазий, он отнял руки от ушей, в которые ворвался смех публики. Ведущий пригласил его к трибуне.

– Следующим выступает представитель молодой поросли, который идет по стопам своего отца, бывшего активиста «Черных пантер» Клиффорда Фошея, который сегодня находится в зале. Поприветствуем Уинстона Фошея.

Борзый осторожно подошел к микрофону, не будучи уверенным, какая часть аплодисментов полагалась лично ему, а какая – его отцу. В задних рядах Клиффорд принимал поздравления от своих друзей. Повернувшись к сыну, он поднял руку со сжатым кулаком в жесте солидарности чернокожих. В ответ Уинстон с намеком почесал висок средним пальцем.

Ниггер, я собираюсь тебя опозорить, чтобы ты так же стыдился быть моим отцом, как я стыжусь быть твоим сыном.

– Как и мисс Теллос, я тоже имею отношение к материнству… Я трахаю мать.

Неожиданная скабрезность вдавила слушателей в кресла, как перегрузка – пилотов истребителя.

– Не знаю, почему у вас такой шокированный вид. Большинство меня знают, и знают, что это правда. Да и вы сами такого не чураетесь. Я вижу, как вы по утрам в воскресенье ходите в церковь, как ведете детей из школы. Вы обычные работяги, тянете лямку с девяти до пяти. Не думайте, что я не слышал, что вы говорите на встречах районных активистов. Мисс Номура рассказывала мне, о чем вы там ныли. Это мало отличается от сказанного здесь. «Нам нужно поддерживать молодежь. Нужно найти способ достучаться до них». Ну вот, перед вами стоит ниггер, до которого достучались. Вопрос состоит в том, что вы будете делать с чуваком вроде меня теперь, когда вы держите его за шкирку? Если вы думаете, что из-за того, что я стою тут в брючках и галстучке, то я или другие бандюги согласятся жить вашей блеклой жизнью, то вас ждет большой сюрприз. «Поддержать молодежь. Поддержать молодежь». Всю жизнь я это слышу, и вот перед вами молодой человек, который просит вашей поддержки – окажете вы мне ее? Сомневаюсь. Большинство из вас уже решили голосовать за этого ловкого ниггера Джермана Джордана, человека эпохи Возрождения, что бы это, к херам, ни значило. За километр видно, что мудила родился и вырос не в наших краях. Потому что родись он здесь, то был бы сейчас ленивым сутенером, крышевал бы проституток на Маунт-Плезант-авеню.

Уинстон подошел к столу и налил себе воды из кувшина Сьенфуэгоса.

– Я не особенно прислушивался, но вроде бы он сказал, что нам нужно начать мыслить себя вне расы. Посмотрите на меня, – Уинстон раскинул руки, как на распятии. – Что видите, то и получаете: большой черный придурок, порождение нищеты. Если бы я летал в космос, писал книги, имел доллары, водил «мерседес-бенц», я бы тоже представлял себя вне расы. Я бы представлял себя вне этого чокнутого района. Оставил бы вас всех тут копошиться одних. Этот тип говорил, что боится парковать свой «бенц» в нашем квартале. Хочет сделать его достаточно безопасным, чтобы его машине там ничего не грозило. Типа он единственный ниггер с крутой машиной. У многих ниггеров с бабками есть «мерседес-бенц». Вон, у Томми Тача новый «мерседес» – все делает, только что одеялко тебе перед сном не поправляет, и чувак может парковать свою сраную машину, где только пожелает. Почему? Да потому что, в отличие от Джермана Джордана, здесь все знают, кто такой Томми Тач. Не важно, знаешь ты Томми лично или просто слышал про него, – ты в курсе, что его машину трогать не стоит. «Представьте себя вне расы». Блин, представьте, что у вас новенький «мерс». Если уж фантазировать, то на всю катушку.