Сергей Самсонов - Ноги

— Это Семен, — спохватилась Полина. — Георгий Азархов, бизнесмен.

Азархов представлял хорошо знакомую Семену породу. Он был явно не молод, но его лицо отчего-то оставалось каким-то противоестественно молодым. Очень чистая и упругая кожа, казалось, вообще была неспособна стареть. Насмешливые умные глаза сохраняли выражение расслабленности и покоя — того лениво-равнодушного превосходства, которое служит признаком того, что человек долгие годы прожил во власти и в постоянном незамедлительном утолении любых желаний. Таким людям доступно и дозволено все, а если и не все, то почти все.

— Я давно слежу за вами, Семен. Вы — игрок больших возможностей. Я не знаю, как это определить, но в вас есть нечто. То самое нечто, присущее всем серьезным игрокам, которыми мы сейчас восхищаемся. Это нечто должно быть в истинном таланте с самого начала, и если его нет в шестнадцать, то оно уже никогда не появится.

— И что?

— А то, что пора, Семен, завязывать с провинцией. Я буду говорить прямо, как чувствую и думаю, о'кей? Пока ты играешь в России, Семен, ты обречен. Обречен со временем превратиться в среднего, скучного игрока, а если называть вещи своими именами, то в полнейшую футбольную бездарность. Да-да, и не смотри, пожалуйста, на меня так. Ты мечтал об армейской майке, ты с самого детства, которого у тебя, по сути, и не было, двигался к этой цели. Ты ее достиг. Недавно ты произвел настоящий фурор в Европе, и после того знаменитого матча с французами все с удивлением обнаружили, что и в России, оказывается, тоже есть стоящие игроки. Ну а дальше что? Вот ты классно играешь, ты скоро обгонишь всех своих партнеров, впрочем, ты уже их обогнал! Но скоро ты окончательно вырвешься из их измерения и вылетишь в пустоту. Вылетишь-вылетишь. Здесь что-то не так с футболом, как будто сам воздух отравлен. Любой мало-мальски одаренный подросток через три-четыре года во взрослом российском футболе вырождается в полнейшую и безнадежную заурядность. У меня есть свой ответ: виной всему русское национальное самосознание. Русский замкнут, угрюм, нелюдим, он не умеет радоваться. В нем живет извечный страх проявить себя, извечная тяга к прибеднению, к умалению собственных достоинств… Нам себя показывать стыдно! Вот тут, пожалуй, стыд — ключевое понятие. Ведь кто они такие, нынешние русские? Потомки крепостных крестьян, холопов. И тысячи лет их предки были рабами в полном смысле этого слова. Рабами в господской усадьбе, рабами в советском колхозе. Не отсюда ли в нашей крови невытравимая привычка к покорности и незаметности, стремление не высовываться, готовность унижаться? А для того чтобы играть красиво в эту игру, нужно быть открытым и жизнерадостным, как бразильцы. Футбол ведь языческий праздник, праздник торжествующей плоти, совершенного человеческого тела. Вот ты, Семен, так получилось, пока что еще не отравлен этим стыдом, как отравлены другие русские игроки, которые с тобой выступают. Посмотри на тех, с кем и против кого ты играешь. Приглядись к ним повнимательнее. Что ты видишь в их глазах? Обреченность и страх, ничего, кроме обреченности и страха. С такими глазами под нож забойщика идут, а не обыгрывают «Барселону». Боятся ударить в грязь лицом и все равно заведомо знают о том, что обязательно сядут в лужу. Посмотри на их лица — что ты в них видишь, кроме робкой надежды на отсрочку приговора? И если такой игрок вдруг окажется, к примеру, в европейском клубе, что его ждет? Да он от своего стыда, от привычки, вошедшей в его кровь с рождения, привычки ужиматься и умаляться, не сможет проявить себя и совершенно справедливо через год будет вышвырнут вон. А у тебя, Семен, пока что еще другие глаза — не скота, приведенного на бойню, а все еще человека.

— Вы что-то русских не любите, — усмехнулся Шувалов.

— Ты знаешь, я своих соотечественников в общей, так сказать, массе действительно не люблю. А вот конкретный, отдельно взятый русский мне интересен. Ты мне интересен, Семен. Я и слежу за тобой, потому что хочу еще при своей жизни увидеть первого настоящего русского игрока в Европе. И в этом своем желании я — патриот. Тебе нужно сменить клуб, Семен, и уехать играть в Европу. И не путай тут божий дар с яичницей. Нашей сборной никто тебя не лишает, и она даже выиграет, получив игрока с опытом больших европейских баталий, разве не так? Там ты будешь работать по максимуму, Семен, на пределе, с серьезным, жестоким сопротивлением, против суперигроков. Тебе придется постоянно расти, развиваться, прыгать выше собственной головы, овладевать все новыми и новыми приемами и такими хитростями, по сравнению с которыми твои нынешние финты — это просто первый класс специальной школы для умственно отсталых детей. Ах да, преданность клубу, как же ты можешь бросить клуб, который тебя воспитал? Нет, конечно, раза два этот самый клуб был готов тебя выкинуть на помойку, а потом все же нехотя воспитал.