Витольд Шабловский - Убийца из города абрикосов

— Мы понимаем по-турецки. Но наши жены — нет, — говорят они.

— Какие еще проблемы у ваших жен? — спрашиваю я.

— Нет медицинского обслуживания. Врачи не говорят по-курдски. Даже названия лекарств только на турецком.

— Ни в одном учреждении нельзя объясниться…

— А насилие? Случается? — спрашиваю я примерно десятерых мужей-курдов. Согласно статистике в Турции именно они чаще всего бьют своих жен.

Минутное замешательство.

— То, что происходит у людей дома, нас не касается, — отрезает один из тех, что постарше.

Я набираюсь храбрости и спрашиваю, изменилось ли что-нибудь в жизни деревни после трагического события трехлетней давности.

Они совещаются, о каком событии может идти речь. Решают, что о побивании камнями.

— Нет, ничего в деревне после этого не изменилось, — коротко отвечает пожилой мужчина.

Так же считает учительница Шемсе, у которой ткацкая мастерская на окраине деревни. Разговор с нами требует от нее огромного мужества. Все видели, что мы вошли в ее мастерскую.

— У меня в мастерской работают только незамужние девушки. Работающая жена — позор для мужа. Девушкам от десяти до шестнадцати лет. На следующий день после убийства Шемсе я решила, что для них это серьезная травма. И что я должна с ними об этом поговорить.

— И что?

— Я осторожно спросила: «Вы, наверное, потрясены?» А мои девочки мне в ответ: «Эта сука получила по заслугам!»

— Почему они так думают?

— Потому что она была одинокой. Потому что, раз он ее изнасиловал, то наверняка она сама его спровоцировала.

Мои ученицы с малых лет привыкли так думать.

— После смерти Шемсе что-нибудь изменилось?

— Люди стали более замкнутыми. Вся Турция говорила о Ялыме как о деревне убийц. Это было первое побивание камнями за несколько десятилетий. Пресса писала, что у всех у нас руки в крови.

16. Когда Ахмет вернулся из армии, Хатидже попросила девушек-добровольцев из «Камер» поговорить с ним.

Ахмет не желал разговаривать. Семья сказала ему, что Хатидже сбежала с другим мужчиной.

Когда он узнал, что все это время она была в убежище для женщин, сказал лишь: «Пусть возвращается».

И Хатидже вернулась.

Отец, мать и брат делали вид, будто ее не знают. Они не сомневались, что она переспала с Абдуллой. Ее никто даже не спросил, как все было на самом деле.

Родители жены и старейшины клана велели Ахмету убить жену. Но Ахмет поверил Хатидже. Он взбунтовался.

И превратился в человека без чести. Пекарь перестал продавать ему хлеб, хозяин чайной перестал его замечать, а люди — отвечать на его приветствие.

— Вроде ты есть, а вроде тебя и нет, — говорит сегодня Ахмет. — Как-то раз я вошел в чайную и сам налил себе чаю. Подошел работник и вылил мне его на ноги. Старые женщины плевали, завидев меня. За хлебом приходилось ходить в город, восемь километров в одну сторону. А братья решили убить меня вместе с моей женой.

В это же время Абдулла почти каждый день названивал Хатидже и говорил, что она будет его — если не на этом, то на том свете.

17. Ахмет и Хатидже решили не ждать развития событий. Женские организации нашли им жилье в Диярбакыре и дали взаймы немного денег, но Ахмет сумел быстро вернуть долг. Он очень работящий.

Через несколько дней они поехали в деревню забрать последние вещи. Хатидже взяла у кого-то диктофон. Ждала звонка Абдуллы.

Он позвонил. Рассказывал, в каких позах он ее поимеет. Говорил, что она шлюха и каждый может ее трахнуть.

Хатидже решилась:

— Зачем ты всем врешь, что спал со мной? Я ни разу не впустила тебя в свою комнату!

Абдулла рассмеялся:

— И что с того? Тебя убьют, а я останусь жить. И если захочу, твоего отца и мать тоже убьют.

На следующий день Хатидже скопировала пленку с записью. Ахмет отправил копии своим родителям и родителям жены.

Через несколько дней те позвонили им на мобильный и попросили прощения. Уговаривали вернуться, мол, теперь все стало ясно.

Но Хатидже и Ахмет уже не хотели жить в родной деревне. С тех пор ни один из них не разговаривал со своими родителями.

Только Абдулла живет там до сих пор.

18. Девушка в белом платье стоит на сцене. С грустью смотрит на сидящих в зале и на окружающие ее фигуры. Один за одним те выходят на середину, и каждый произносит свою реплику.

Девушка в белом — Шемсе Аллак. Она вернулась из загробного мира и слушает своих преследователей.

— Доченька, почему я не спасла тебя?! — плачет мать. — Поверь, я хотела! Не позволили наши обычаи. Не позволил страх за собственную жизнь!