Олег Шабловский - Никто кроме нас

-Андрей, подъем - кто-то сильно тряс его за плечо, старательно разгоняя черное небытие сна.

Тишина казармы утонула в скрипе панцирных сеток и топоте десятков ног по скобленному дощатому полу. Виски и затылок заломило от внезапно навалившейся боли. Несколько секунд он лежал, пытаясь прийти в себя и сообразить, где находится, в голове полный сумбур, волной нахлынули воспоминания, свои и чужие, понять какие из них принадлежат его прошлой сущности, какие нынешней было сложно.

- Стоп, какой еще прошлой? - парень почувствовал, что сходит с ума.

- Где я? Кто я? - метался в гудящей, как чугунный котел, черепной коробке чужой голос.

- Андрюха, ты чего? Вставай, старшина в нарядах сгноит - над ним склонился парень лет двадцати смуглый, скуластый, с ежиком черных коротко остриженных волос, на нем голубая трикотажная майка и защитные допотопные галифе - ты чего, заболел?

- Что здесь происходит? - в поле зрения возник сивоусый крепыш лет тридцати, одетый в защитную гимнастерку без погон, с "пилой" из четырех треугольников в зеленых петлицах с эмблемой в виде двух перекрещенных винтовок, и зеленую же фуражку с синим до черноты околышем и малиновым кантом - боец Карасев, почему лежите? Вы что больны?

- Товарищ старшина - откликнулся брюнет - болен он, вроде как не в себе и бледный весь. Может, я за санинструктором сбегаю?

- Отставить санинструктора - сивоусый окинул больного подозрительным взглядом - рядовой Галиулин, возьмете с собой одного помощника и доставите бойца Карасева в медпункт.

- Слушаюсь, товарищ старшина - вытянулся Галиулин, и заорал кому-то - Саша Наливайко, давай ко мне.

На зов явился огромный детина, с огненно рыжей, коротко остриженной шевелюрой. Вдвоем они подхватили больного, помогли ему подняться и натянуть тяжеленные кирзовые сапоги, выудив их из-под табурета стоящего возле кровати. На табурете, как успел заметить Андрей, лежала аккуратно сложенная, защитного цвета униформа, явно довоенного пошива с такими же зелеными как у старшины петлицами. Отсутствие на них каких-либо знаков различия ясно говорило о том, что выше рядового в этой жизни парень еще не дослужился. Тем временем голоса в голове угомонились, боль стала постепенно отпускать и мысли обрели некоторую стройность и упорядоченность. Воспользовавшись моментом, он успел мельком обозреть нынешнее свое облачение: ничего примечательного: огромные, почти до колен черные трусы и такая же, как у всех остальных голубая, слегка растянутая майка.

- Черт возьми, где я все-таки нахожусь? - на мысленно заданный себе вопрос мысленного же ответа не последовало.

Зато он вспомнил, как сюда попал. Вспомнил ночную мокрую от дождя дорогу, матово поблескивающую в свете фар, хриплый голос Высоцкого из динамиков автомагнитолы в полутемном салоне старенького "Фольксвагена", метнувшуюся под колеса человеческую фигуру, отчаянный скрип тормозов, страшный удар, боль и мрак. Потом были туннели, яркий свет, и голос, громогласно вещающий о даруемом ему свыше втором шансе. Если бы кто рассказал, сам бы ни за что не поверил.

- Значит это и есть обещанный второй шанс? - мелькнула в голове мысль - что-то он мне все меньше и меньше нравиться. А впрочем, дареному коню в за..., тфу ты, в зубы не заглядывают, пока полностью не оклимался, надо старательно изображать больного и как следует осмотреться. А там уже решим чего делать.

Казарма она казарма и есть, в родной Советской Армии она была такой всегда. Те же ровные как по линейке поставленные ряды панцирных коек, единообразные табуреты возле них. Вместо оружейной комнаты с застывшим рядом с ней дневальным - пирамиды с оружием у стен, дощатый струганный пол, большая печь в углу не топленая очевидно по причине летнего времени, беленые стены, на которых...

- Твою мать - Карасев издал стон, с беленой стены на него смотрели все знакомые, неоднократно виденные на экране телевизора и книжных страницах лица: Буденный, Ворошилов. Вот и дедушка Ленин, куда же без него-то, а рядом с ним кто бы вы думали? Товарищ Сталин собственной персоной, уставился вдаль мудрым, проницательным взглядом.

Хотя, собственно чему он так удивляется, беспогонные гимнастерки бойцов уже сами за себя говорили довольно красноречиво. Мелькнула суматошная мысль о съемках военного фильма, на которые он вероятно попал, но Андрей тут же отогнал ее как неправдоподобную, ни соответствующего оборудования, ни режиссера ни прочей киношной братии видно не было. Да и вряд ли актеры настолько вошли в роль, что продолжают играть даже в отсутствие камеры.