Елена Долгопят - Кофе.Рассказ

В потолке на верхней площадке был чердачный люк. Замок сорван. Мальчик закинул сумку за спину, чтоб не мешала. Добрался до люка по навесной железной лесенке, толкнул посильнее.

Он выбрался на крышу и стал смотреть на город внизу. Огромный город, огромная земля, огромная ночь. Он был пылинкой без значения и смысла. Он сидел на железной крыше и мучительно пытался вспомнить хоть что-нибудь о себе. Когда я родился? Кто мои родители? Зачем я здесь?

Он подошел ближе к краю. Посмотрел на черный асфальт далеко внизу. На душе было пусто, мучительно. Он подумал, как легко сойти с крыши, прервать муку. Снял сумку и поставил на край. Написать записку? Но кому?

Он смотрел вниз, голова кружилась. Пока, — сказал сам себе, незнакомцу. Шагнул и вспомнил. Вспомнил себя. Всего, разом. Имя, родителей, лицо, уроки в школе. Нога скользнула, но он отшатнулся, удержался. Отступил. Небо светлело на востоке. Ночь шла к концу. Ваня заплакал. Как маленький. Он вернулся. В свой город, к себе, на свою планету, в свой милый родной мир.

Об этом своем эксперименте Ваня не рассказал никому.

Последствий было несколько. Он, всегда отстававший по математике, стал первым, полюбил разбираться в задачах, находил в этом истинное удовольствие. Порой он слышал музыку, которая встревожила его в беспамятстве, натыкался в радиоприемнике, или из чьего-то окна она до него доносилась. И по-прежнему ему казалось, что у этой музыки есть значение, которое он знал когда-то, но так и не вспомнил. Эта музыка была точкой его беспамятства.

Кофе он не пил, даже запаха его бежал, если вдруг чувствовал в магазине, немедленно выходил; тогда мололи кофе и на Кирова в «Чаях», и в «Елисее» на Горького, и он туда даже не заглядывал. Дома у них теперь тоже мололи кофе, мать распробовала и полюбила, но старалась не при нем. Он объяснил, что у него что-то вроде аллергии, даже на запах, головные боли. И мать проветривала кухню, чтобы его не тревожить. Тем удивительнее было матери, что о кофе он знал все, — происхождение, способы приготовления, свойства, химический состав, даже стихи, если только в них чернел кофе, если в них было кофейное зерно, если хотя бы строчка пропитана была кофейным запахом, он эти стихи сохранял в памяти. Зачем? — удивлялась мать. Отец объяснял, что так именно и бывает. Когда что-то не дано почувствовать самому, распробовать, пережить не дано, но очень хочется, хотя бы описанием пытаются восполнить, рассказами других, переживших. Пытаются через чужой опыт приобщиться.

Отец был прав, так действительно бывает, но не в случае с Ваней.

Ваня искал объяснение своему опыту. Искал, что кто-то пережил подобное и сумел объяснить, растолковать. Искал, но не находил.

18 декабря, за неделю до сорок пятого своего дня рождения, Иван зашел в кафе на Сретенке, что сразу за церковью Троицы в Листах.

На Сретенеке полно кафе, но это ему нравилось больше всех, хотя внутри он не бывал ни в одном. Ему нравился вид кафе, открывавшийся с улицы, через квадратные окна. Зал казался светлым, уютным, домашним. Кофе пахло даже через закрытые двери и — свежими булочками.

Иван решил, это кафе вполне годится, лучше не придумаешь.

Он вошел и не разочаровался. Уютно и светло. И музыка не гремит, а еле шепчет.

Иван уселся за столиком в глубине. Куртку снял и повесил на спинку стула. Здесь было тепло. Подошла официантка с книжечкой меню. Он книжечку раскрывать не стал, спросил, какой они здесь варят кофе.

— Американо, — отвечала она заученно скучным голосом. — Эспрессо. Фрэш. Латтэ. Какой вы любите? Покислее, помягче?

— Есть варианты?

— Да.

Он расспросил подробнее. Какие они используют сорта. Из Кении?

— Вы разбираетесь, — сказала она.

— О да, — согласился он. — Я — специалист.

Он заказал эспрессо, маленькую чашку, самый горький, самый крепкий. Она спросила насчет пирожных, он сказал, что заказал бы одно, но таких пирожных сейчас не делают. Сейчас лучше делают, возразила она. Лучше мне не надо, отвечал он.

Двери отворялись, впускали и выпускали посетителей, проникал в кафе промозглый зимний воздух. Гудел кофейный аппарат, размалывал черные зерна, выпускал из них дух. Иван пытался запомнить, затвердить все, что видел вокруг. Окно в толстой, старинной кладки, стене. Вид из окна. Молодых людей за соседним столиком. Женщину, пристально изучавшую меню.

Официантку — она несла ему кофе. Крохотная белая чашка на подносе, стакан воды. К крепкому кофе — стакан ледяной воды. Зима, подумал он, глядя на стакан. Зима. Как будто и это пытался запомнить.