Михаил Шахназаров - Слева молот, справа серп

– Ну да… Половину жизни врать здесь, чтобы оставшуюся ее половину врать там. Хотя… То на то и получается. Только географические координаты изменятся. И все же уехать мне хочется, Андрюша. Можно заявиться в пароходство, наняться моряком. А потом уйти в первое и последнее плавание.

– Рановато, думаю.

– Я про побег. У меня знакомый в пароходстве. Подсобит, если что. Другая жизнь, другие лица… Никакого тебе дефицита. Возьми этого бедолагу Шнапсте. Живи он в той же Голландии, давно бы увеличил себе хер вполне легальным способом и не знал бы горя.

– Мы бы и там нашли лазейку, чтобы в неприятности вляпаться. Продали бы какому-нибудь негру препарат для уменьшения хера. А вот интересно, Ром… Это правда, что у негров гениталии чуть ли не полметра? Валька Савин после поездки на Кубу рассказывал. Ему, конечно, верить себе дороже. Но говорит, что причиндалы у них просто огромадные.

– Андрюш, он что, совокуплялся там с неграми?

– При чем тут совокуплялся? На пляж ходил. И видел те самые радужные картины, которые ты Шнапсте расписывал. Про выпуклые плавки, взгляды женщин… А еще рассказывал, что от наших чернокожих друзей исходит очень специфический запах. В общем, после поездки на Кубу Валька стал таким же расистом, как и ты.

– Андрюша, если ты про случай с ходячим «рубероидом» – не надо.

Хузин опрокинул рюмку. Случай, о котором упомянул Марьин, он вспоминать не любил. В тот вечер решил побыть в одиночестве. Зашел в бар «Лира». Легкая музыка, красивые оконные витражи, атмосфера грусти. Через полчаса место напротив занял пьяненький негр.

– Здрьяйствуй! – проговорил африканец.

– И тебе здравствуй! – спокойно ответил Рома.

– Я хочу с тобой говорьить.

– А я не хочу. Извини, но настроения нет.

Баклажановый человек ярко блеснул улыбкой. Придвинул к себе Ромин коктейль, плюнул в него и рассмеялся. Рома тоже рассмеялся. Чуть привстав, впечатал в физиономию иностранного гостя мощнейший джеб. Плохо воспитанный собеседник с шумом грохнулся на спину, по-киношному задрав к потолку ноги. Роме удалось бежать. Бить можно было кого угодно. Кроме детей, стариков, женщин и негров. Нанести удар представителю вечно угнетаемой расы равносильно глумлению над вождями мирового пролетариата. Если за плюху в лицо соотечественника можно отделаться сутками или штрафом, то за удар товарища из дружественной страны грозил неминуемый срок. Рома взял отпуск за свой счет. В центре города не появлялся. Через несколько дней попросил Андрея сходить в «Лиру» и поинтересоваться обстановкой. Вышибала Нормунд хорошо знал обоих. Сказал, что переполох случился нешуточный. Допрашивали весь персонал, включая посудомоек. Простые обыватели негров не жаловали. В разговорах между собой называли не иначе как «черножопыми макаками». И поэтому все работники «Лиры» чуть ли не хором заявляли, что видели Хузина в заведении первый раз и не помнят, как он выглядит.

– Ром, у меня предложение, – перешел на другую тему Марьин. – Мы пока вроде как в состоянии, позволяющем вершить ратные подвиги. Давай отпишемся. Ты о самой поездке, а я интервью с председателем колхоза сделаю. Фамилию и регалии потом добью.

– Рядом девки, бутылка только наполовину выпита…

– Ром, у нас еще две ночи впереди и обратная дорога.

Хузин достал блокнот.

«День первый. В такие минуты чувствуешь особую гордость за нашу Родину. За наших тружеников, их достижения и подрастающую смену, готовую и дальше славить успехи великой страны. С первого перрона рижского Центрального вокзала отправляется „Поезд дружбы“ с десантом из руководящих работников пролетарского райкома партии и передовиков завода „ВЭФ“. Радостные оркестранты выдают первые аккорды „Прощания славянки“, с гордостью на лицах салютуют пионеры. Жены и дети машут улыбающимся отцам семейств. А в вагонах мы уже видим настоящее подтверждение лозунга: „Народ и партия едины!“ За одним столом – инженерно-технические работники и те, кто ведет нашу партию к новым свершениям. На скатерках появляется нехитрая снедь. Вареные курицы, яйца, огурцы, бутылки боржоми. Еще совсем немного – и этих людей ждет радушная встреча на вокзале городка Лимбажи, а потом два насыщенных трудовых дня в благоухающих яблоневых садах…»

Марьин задавал вопросы и сам же на них отвечал:

«Трудовому пути председателя лимбажского колхоза имени XXV съезда КПСС Яна Яновича Хуянова может позавидовать любой его коллега. Еще мальчишкой он бредил желанием стать полезным советскому сельскому хозяйству. Учился в школе, а после уроков бежал помогать старшим. Интервью с человеком интереснейшей судьбы мы и представляем вашему вниманию.