Андраш Беркеши - Последний порог

Эльфи, посмотрев на небо, принюхалась к воздуху.

— Дождь будет, — заметила она. — Сынок, непременно возьми плащ.

— Обязательно, — согласился Чаба и посмотрел на отца, который раскуривал толстую голландскую сигару.

— Как я вижу, — начал генерал, — ты очень подружился с Анди...

Эльфи, положив вязанье на колени, поправила подушку у себя под головой и решила внимательно следить за разговором. И хотя она не имела ни малейшего представления о том, что будет говорить муж, торопливо сказала:

— Анди — великолепное создание. А как она похорошела! Удивительно. Она стала настоящей дамой.

Чаба бросил благодарный взгляд в сторону матери, которая снова принялась за вязанье.

— И похорошела, — произнес генерал, — но сейчас речь не об этом.

— А о чем же? — спросил Чаба.

— Анди — дочь моего друга.

— К чему ты это говоришь, отец?

— Я не хотел бы, чтобы ты сделал ее несчастной. Тебе двадцать лет, ей — семнадцать. Вообще нехорошо связывать себя обязательствами в таком возрасте, и особенно если обязательства даются дочери моего друга.

Госпожа Эльфи снова отложила вязанье и сказала:

— Я вижу, я здесь не нужна. — Она хотела было встать, но Чаба, бросив на мать чуть заискивающий взгляд, попросил:

— Мама, останься. Я очень хочу, чтобы ты осталась. — Чаба закурил, прикинув, что в случае необходимости мать наверняка встанет на его сторону.

Он прекрасно знал противоречивый характер своего отца: в одних делах он мыслил вполне по-современному, в других — упорно придерживался старомодных принципов. В его представлении военный человек является существом высшего ранга, так как в нем сосредоточены самые лучшие качества: храбрость, самоотверженность, героизм, патриотизм и тому подобное. Военный, как мужчина, отличается, по его мнению, даже от самых лучших представителей мужского рода, ну, например, от профессора медицины, тем, что он обручен со смертью. Ученому в определенной степени вовсе нет необходимости умирать, он может сдаться на милость победителя, и на его совести не останется темного пятна. Военный же не имеет права сдаваться — его связывает присяга.

Чаба уважал взгляды отца, хотя сами эти взгляды были для него неприемлемы, а в военном он не видел человека высшего ранга. Знал Чаба и о том, что отец подходит к браку со старыми мерками. Однако в данный момент шла речь не о браке вообще, а о браке с Анди.

— Я хотел бы тебя, папа, кое о чем спросить, — произнес Чаба, глядя на сдвинутые брови отца, что означало: отец уже принял какое-то определенное решение. — Что бы ты сказал, папа, если бы я женился на Андреа?

— Я лично одобряю, — поспешила высказать свое мнение мать, чувствуя, что сейчас же последуют серьезные возражения, но ей нравилась эта девушка, более того, она ее любила и считала, что о счастье собственного сына в первую очередь должна беспокоиться она сама. И хотя она обожала своего мужа и каждый день воздавала хвалу господу за то, что им суждено было встретить друг друга, однако это не мешало ей не соглашаться с некоторыми его принципами.

Генерал бросил недовольный взгляд на супругу и буркнул:

— А я не одобряю этого.

— И ты можешь сказать, какие у тебя имеются возражения? — спросил Чаба, решив, что будет вести себя спокойно и умно, поскольку женится он не завтра, а через несколько лет, а за это время много чего может произойти.

Генерал сделал несколько затяжек:

— Я ничего не имею против Анди. Я не против того, чтобы вы и впредь оставались добрыми друзьями, но женитьба — это совершенно другое дело. Человек вступает в брак для того, чтобы сделать карьеру.

— Я же хочу жениться для того, чтобы быть счастливым, — тихо возразил Чаба.

— Это само собой разумеется, однако ты должен жениться на девушке, которую ты можешь сделать счастливой и которая одновременно поможет тебе сделать карьеру.

— Андреа как раз такая девушка. Она меня любит, станет врачом и будет помогать мне в работе, то есть моей карьере.

— Я не хочу, чтобы ты брал Андреа в жены, да и вообще тебе еще рано говорить о женитьбе. Лет восемь — десять тебе нужно подождать, а потому бесполезно и опасно связывать себя со студенткой. Одно дело — дружба, другое дело — серьезное ухаживание. Этим ты можешь разбудить в ней надежды на брак. А что ты будешь делать, если года через три-четыре встретишь настоящую любовь и захочешь жениться? Придешь в дом моего друга и заявишь: «Пардон, я ошибся. Я хотя с детских лет и ухаживал за вашей дочерью, дядюшка Геза, но теперь полюбил другую. Будь добр, объясни ей это».