Жан-Кристоф Руфин - Глобалия

Таким образом на месте городских кварталов теперь стояли отдельные хорошо укрепленные деревни, а разделявшие их автомагистрали превратились в пашни и пастбища.

Например, оттуда, где стояли путники, было видно длинную полосу земли, засеянную ячменем. По ее очертаниям можно было предположить, что когда-то это был бульвар. Жилыми остались только те кварталы, которые располагались на возвышении. Вершину каждого такого обитаемого холма венчало высокое здание с большим балконом, служившее сторожевой башней.

Неожиданно Фрезер сделал Байкалу знак повернуть налево. Через отверстие в стене путники проникли внутрь укрепленного квартала.

У входа стояла целая толпа, и двоим вновь прибывшим ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Оказалось, дорогу перегородили стражники, которые обыскивали всех желающих войти. Когда дошла очередь до Фрезера, он знаком показал, что они с Байкалом вместе.

— Мы два фрезера, — шепнул он на ухо стражнику, — хотим встретиться с Тертуллианом.

Волшебное имя возымело действие. Их не только сразу же пропустили, но даже не стали обыскивать.

И вот они нырнули в лабиринт улочек, поднимавшихся вверх по пологим склонам. Дома жались невероятно близко друг к другу, так что путникам порой приходилось идти гуськом, с трудом протискиваясь между двумя стенами. Иногда это были совсем тонкие перегородки, наспех сварганенные из хлипких картонок, а то и вовсе из пожелтевших газет, натянутых на каркас. Но нередко встречались и настоящие стены, каменные или кирпичные. Байкал не сразу понял, откуда взялась эта странная смесь. На холме, по которому они поднимались, в былые времена стояли роскошные виллы, окруженные садами. Эти владения давно были покинуты и разграблены. Все, что можно было отломать и унести, уже отломали. Новые жители перегородили опустошенные поместья кусками черепицы, балками, оторванными дверями и решетками. Вокруг сохранившихся стен вырос целый лес лачуг. Сады были изрыты траншеями, а земля из них, перемешанная с соломой, служила строительным материалом для стен и перекрытий. Из зияющих отверстий, которые вели в темные норы, доносились голоса многочисленных обитателей. Повсюду бегали полуголые ребятишки. Байкал никогда раньше не видел столько детей, младенцев, молодежи. Воспитанный в обществе, где дети были редкостью, он привык к постоянным одергиваниям и не мог прийти в себя от удивления, что малышам позволяют кричать, шлепать по грязным канавкам, играть где попало и громко хохотать. Ему казалось, что люди с большим будущим вот-вот зашикают на них и призовут к порядку. Конечно, если это не какой-то особенный квартал, предназначенный для молодежи.

Очень скоро Байкал понял, что ошибается. Кругом было полно взрослых, но вся эта чехарда, похоже, им нисколько не мешала.

Фрезер пробирался среди этих невообразимых лачуг и петлял по улочкам, следуя какому-то сложному маршруту. Вокруг кипела удивительная жизнь, одновременно неподвижная и бурная, переполняя воздух множеством не менее удивительных звуков: прачки мешали палками белье в огромных чанах, жарились в темном шипящем масле оладьи, где-то кололи дрова, и оттуда доносился глухой треск сухого дерева, который ни с чем невозможно спутать.

Путники прошли под аркой, которая в былые времена служила входом в богатое поместье. На бывшей главной аллее выстроились в два ряда открытые прилавки, где было разложено множество разных предметов. Байкал содрогнулся от отвращения при мысли, что эти люди не выбрасывают мусор, а выставляют его на всеобщее обозрение. Но потом он понял, что все эти старые, ржавые, мятые, сломанные вещи на самом деле вовсе не мусор, а товар, предназначенный для продажи.

Посреди всего этого убожества лишь одна лавка выглядела более или менее нарядно. В ней были выставлены длинные ящики, выкрашенные в яркие цвета. Только спустя какое-то время Байкал догадался, чем в ней торгуют. Пока Фрезер пробирался сквозь толпу, юноша успел оглянуться и с содроганием взглянуть на пустые гробы, которые, казалось, ждут не дождутся покупателя, зазывая его своими кричащими цветами. Ужаснее всего было то, что среди этих покойницких ящиков оказалось множество моделей маленького размера, предназначенных для детей и даже для младенцев.

Впрочем, у Байкала не было времени на то, чтобы вдаваться в мрачные размышления, навеянные этой картиной. Протискиваясь по невообразимо тесным улочкам, прохожие то и дело задевали друг друга. Байкал все время чувствовал прикосновения чьих-то одежд, волос, влажной кожи. У юноши голова шла кругом от смеси разных запахов. Лейтмотивом во всей этой какофонии был едкий запах пота, к которому примешивались яркие, диковатые ноты аромата, исходившего от женских причесок.