Юхан Харстад - Где ты теперь?

Я вышел из дому пораньше и сел на автобус. Мне не хотелось тащиться через весь город в костюме, поэтому я положил его в большую сумку и собирался переодеться прямо в школьной раздевалке.

Шел сильный снег, я прямо-таки продирался сквозь метель, низко наклонив голову, чтобы снежинки не попадали в глаза. Снег под белыми снегоступами хрустел, а я шел на праздник, на который в обычном случае ни за что не пошел бы. Но случай был необычным, потому что осенью 86-го обычаи не соблюдались.

Подойдя к школе, я увидел на снегу многочисленные следы, а это означало, что кто-то уже пришел. Я решил пройти в раздевалку не через спортивный зал, как думал сначала, а обойти вокруг и войти через заднюю дверь. Хорошо бы она была не заперта.

С сумкой в руках я обежал вокруг здания и подошел к двери, которая вела прямо в раздевалку. Дернул за ручку. Заперто. Черт… Я огляделся. Эта дверь была единственной. Я немного потоптался на месте, представляя, как пойду через спортивный зал без костюма. Этого мне не хотелось. Я попытался открыть окна в раздевалке. Не получилось. Передо мной лежали ключи, палки, которыми можно поддеть щеколду, но окна не поддавались. Я пошел вдоль стены. Дерг. Заперто. Дерг. Заперто. И тут я, наконец, добрел до окна, которое было закрыто неплотно. Всего на один крючок. Я отодвинул раму на пару сантиметров с одной стороны, положил в образовавшуюся щель камень, отломил от дерева ветку и поддел ею второй крючок. Приоткрыв окно, я протиснулся в образовавшийся проем и оказался в полутемной раздевалке для девочек.

Странно было вот так там оказаться. Не знаю уж, чего я ждал. Что там все окажется по-другому. Может, хотя бы другие краски и другая мебель. В начальной школе я никогда не подглядывал, лежа на полу в мужской раздевалке и просунув зеркало под перегородку. Никогда не залезал на батарею в душе и не выворачивал шею, подсматривая через вентиляционную решетку за девочками, когда они моются. Желающие выстраивались в огромную очередь, а я всегда оставался в хвосте, пропуская других вперед.

Однако смотреть было особо не на что. Самая обычная раздевалка. Здесь и девочками-то особо не пахло. Пахло мылом. Мастикой для пола. Спортивный зал! Поставив сумку на лавку, я начал раздеваться, аккуратно сворачивая одежду и складывая ее рядом с костюмом. Я натянул то, что когда-то было комбинезоном для плаванья с аквалангом, проверил, все ли на месте, надел шлем, поднял стекло и застегнул все молнии. Тут дверь раздевалки открылась, кто-то протянул руку к выключателю, и вот посреди комнаты стоит она, а в руках у нее сумка. На мне скафандр.

Houston, we have a problem. [11]

Engine off. [12]

Увидев меня, она попятилась.

– Ой, прости, я думала, здесь никого нет, – сказала она, а я поднял руку в хоккейной перчатке, соображая, что бы сказать.

– Привет, – сказал я.

Она повернулась:

– П-привет.

Я снял шлем, и она подошла поближе.

– Я просто… просто переодевался, – сказал я.

– Тебя ведь Матиас зовут, да?

– Ага.

– И кем же ты будешь? – Она подошла еще ближе. – Астронавтом?

Я стоял посреди комнаты прямо напротив нее, зажав под мышкой шлем.

– Базом Олдрином, – ответил я.

– Кто это?

– Второй человек, ступивший на Луну. «Аполлон-11». 1969-й. The Eagle has landed. [13]

– А почему не Армстронг? Разве не он был первым?

– Его костюма у меня не нашлось, – ответил я.

– А-а. – Она окинула меня скептическим взглядом. А потом улыбнулась, и всю комнату залило светом, так что мне даже захотелось опустить стекло.

– Хелле, – сказала она, протягивая мне руку. Я взял ее руку и легонько потряс, сделав вид, что понятия не имел, как ее зовут. Мне приятно было держать ее за руку.

– Красивое имя.

– У тебя тоже, – сказала она, показывая мне на грудь. – «Олдрин».

– А ты кем будешь? – спросил я, указав на ее сумку.

Она посмотрела на мою руку:

– А ведь это же хоккейные перчатки, да?

– В космосе бывает прохладно.

Она снова засмеялась, и я подумал, что все не так уж и плохо.

– Я буду Жанной Д’Арк, – сказала она, вынимая из сумки доспехи. – Это мама предложила, а то я и не знала, что придумать. Но наверняка неплохо будет.

– Ну, конечно.

Она начала расстегивать рубашку, и мне стало жарко. Она опять взглянула на меня:

– Я… Э-э… Ты иди. Мне надо переодеться.

– А, ага. Да пребудет с тобой Господь!

– Чего?

– Жанна Д’Арк считала, что она действует по веленью Бога. Она руководила французами в основной битве, которая определила ход Столетней войны. А потом ее сожгли на костре. Она сделала ошибку.