Эйлин Фэйворит - Героини

— Ревнуешь, Джеки? — спросила Кристина и многозначительно приподняла бровь.

— Эй, новенькая!

— У нее имя есть, — заметила Кристина.

Я опустила глаза, посмотрела в свою тарелку, затем осторожно подняла их, надеясь, что обращаются не ко мне. Лицо Джеки пугало: сухая кожа на щеках, россыпь расчесанных до крови прыщей на лбу. Вокруг глаза — застарелый желто-зеленый синяк. Бритая голова наводила на мысль о трепанации черепа.

— Да, ты! — Теперь она указывала вилкой на меня. — А тебе известно, что мистеру Добсону стукнуло шестьдесят?

— Ничего подобного! — воскликнула Кристина.

— Старичок как только выйдет из тюряги, тут же запрыгнет в свой «уиннебейго» [12] «Уиннебейго» — рекреационный автомобиль или трейлер производства компании «Уиннебейго индастриз». и рванет на юг, в Кентукки. Там пятнадцатилетним девчонкам разрешается выходить замуж за старперов. Да в этих штатах не то что за старика, за родного брата можно выйти.

Кристина бросила отбивную и замахнулась, точно собиралась влепить Джеки пощечину.

— Никому не интересно слушать про твоего старикашку.

— А знаешь, что Добсона давным-давно выпустили под залог? Да он на свободе уже несколько недель! — взвизгнула Джеки. — Что же это он не спешит сюда, а? Может, и вовсе забыл?

— Иди прыгни в озеро, Джеки! Там и квакай!

Опухшее лицо Джеки исказилось.

— Сестра Элеонор! Кристина выдает закрытую информацию группы!

Поглощенной едой Элеонор было лень встать из-за стола. Она крикнула:

— Прекратите, вы обе! Или позвать сюда мистера Гонзо?

Кристина открыла рот, потом закрыла, облизнулась и угрожающе повернулась к Джеки, саркастически скривив розовые губы. Затем обратилась ко мне:

— Попытки самоубийства и побеги до добра не доведут. А то придется ходить сразу в двух халатах.

— Джеки, будь умницей, — сказала Элеонор. — Пересядь за другой стол. Кристина помогает Пенни освоиться.

— Так это та самая Пенни, которая выдумала про скачки на лошади?

Я была потрясена. Как она узнала? Но не успела я как следует задуматься над этим, как Кристина хлопнула в ладоши и уставилась на меня огромными жабьими глазами.

— Звучит эпически, сестренка. Ты должна рассказать мне все! Попозже, в палате. Где шпионы не кишат на каждом шагу. — И она уставилась на Элеонор.

Джеки встала и подошла к столу медсестер.

— Учитесь, как надо избегать конфликтов. — Одна из женщин протянула Джеки ложечку. — Вот тебе за хорошее поведение.

— А разве не я должна получить награду за то, что помогаю Пенни? — осведомилась Кристина.

— Награды не выпрашивают, — сказала женщина. И налила что-то в чашку Джеки из пластикового кувшина. — В том и состоит смысл новой системы.

— У меня их уже двадцать пять! — пропела Джеки.

По пути из столовой в палату я проверила ложечки. Джеки и Кристина заработали больше всех, а вот у Марии — той, что гладила оконное стекло и вроде ничего плохого не делала, — их было всего две. Очевидно, те, кто больше бузит, получают больше внимания, а следовательно, больше ложек. Я тут же решила заработать их целую кучу. Мне также не терпелось оказаться в палате наедине с Кристиной, и пусть себе командует как хочет. И защищает. С самого начала она взяла меня под крыло, и я была благодарна ей за это.

Моему тринадцатилетнему разуму было сложно смириться со своим сумасшествием (так определяли мое состояние работники больницы). Я совсем запуталась. Думала так: а) если героини существуют в реальности, значит, я нормальна; б) если героини выдуманы (а этой версии придерживался лечащий персонал), стало быть, я безумна; в) если признать, что героини и Конор выдуманы, то врачи посчитают меня здоровой, но тогда окажется, что целых тринадцать лет прошли в мире иллюзий, — значит, я сумасшедшая. Так что, по словам докторов, мне следовало упорядочить свою историю. Ибо (а) я могла доверять только себе и маме (правда, вера в маму сильно пошатнулась). И (б) мне нельзя было рассказывать правду об (а) никому из медперсонала. Таким образом, оставалось только (в). Может, тогда удастся вырваться из отделения. Хуже всего было то, что я сомневалась в себе, в существовании героинь и частенько приходила к выводу, что мы с мамой обе сошли с ума. К сомнениям добавлялись таблетки, от которых кружилась голова и я забывала, какой из пунктов — (а), (б) или (в) — кому рассказывать. К тому же меня одолевал гнев и прочие эмоции, и временами так и подмывало разыграть настоящее сумасшествие, рассказав всю правду не тем людям.