Томас Бруссиг - Солнечная аллея

— И можешь писать заявления хоть до скончания века!

На это Лутц с видом заговорщика, выкатив глаза, произнес лишь два слова. (Зато как произнес! Будто формулу заклинания!)

— Транзитная виза. — И после многозначительной паузы добавил: — Главное — внедриться, а потом исчезнуть!

Хайнц гордо помахал своим западным паспортом.

— Вот с этим я могу перемещаться куда угодно: свободный человек в свободном мире.

Лутц только презрительно хмыкнул — любые загранпаспорта были для него атрибутами трусости и мещанства. Сабина с гордостью объявила, что Лутц, оказывается, уже и в Монголии побывал, и даже в Китае! Госпожа Куппиш, обычно сама осторожность, неожиданно проявила крайнюю любознательность и попросила рассказать все в подробностях. Лутц откликнулся с радостью, видно, ему давно не терпелось поделиться своей системой. В любую поездку он берет с собой все удостоверения, какие ему когда-либо выдавали; как он считал, любой пограничник при виде стольких удостоверений заранее проникается мыслью, что с данным гражданином все в порядке. Наряду с общегражданским паспортом Лутц берет с собой профсоюзный билет (в который он вклеил паспортное фото, чтобы больше походило на загранпаспорт), военный билет, где он сфотографирован в военной форме, что сообщает ему вид официального лица, — и даже пионерское удостоверение. Если он выложил общегражданский паспорт, профсоюзный и военный билет, а его все еще не пропускают, тогда он, якобы спохватившись, широким жестом бросает на стойку паспортного контроля свое пионерское удостоверение:

— Ах, вам, наверно, нужно еще вот это! Как хорошо, что я и его прихватил.

— И таким манером ты до Монголии добрался? — недоверчиво спросила госпожа Куппиш.

— Нет, — ответил Лутц. — В Монголию приглашение нужно.

Впрочем, это сущая ерунда, приглашение можно написать самому, продолжал Лутц, но чтобы придать такому самодельному приглашению вид официального документа, нужна печать с монгольским гербом, каковую он, при помощи карандаша и подложенной под бумагу монгольской монеты, собственноручно и скопировал. Дело в том, что приглашение требуется не какое-нибудь, а «заверенное официальным учреждением», ну, а какое же может быть официальное учреждение без печати, так Лутц подумал. Монету, достоинством в пять тугриков, он выудил из фонтана Нептуна, куда на прощание кидают мелочьтуристы со всего мира. Лутц два месяца день за днем к этому фонтану мотался, бродил по щиколотку в воде, выискивая редкие монеты, пока наконец какой-то монгол не удосужился бросить в фонтан свои пять тугриков. И только после этого Лутц со своим самодельным приглашением отправился в соответствующие органы. Там монгольских печатей никто отродясь не видывал, и Лутц без труда получил свой вкладыш. Год спустя его приятель тоже захотел прокатиться в Монголию, и благодаря знакомству, которым Лутц во время своего отпуска успел там обзавестись, ему даже удалось получить вполне взаправдашнее, официально заверенное приглашение с настоящей монгольской печатью.

— Это же прекрасно! — обрадовалась Сабина. — Этим монголом теперь всегда можно пользоваться, если кто-нибудь в Монголию захочет.

— Не-а, — грустно сказал Лутц. — Ничего не выйдет.

Выяснилось, что когда приятель Лутца пришел за своими бумагами в соответствующие органы, разрешение на выезд ему не дали, потому что печать на его приглашении оказалась «неправильная».

— Для приглашений другая печать нужна, — терпеливо объяснили ему и показали, какая. У приятеля аж челюсть отвисла: перед ним выложили приглашение Лутца, собственноручно тем же Лутцем в прошлом году изготовленное.

— А у меня нет больше пятитугриковой монеты, — сокрушался Лутц. — Так что о Монголии пока придется забыть.

Но госпожа Куппиш на этом не успокоилась: она хотела знать, как Лутцу удалось проникнуть в Китай.

— В Китай было очень трудно, — вздохнул Лутц.

Затаясь, он полдня пролежал в кустах, наблюдая за советской погранзаставой. Пока не обратил внимание на одного солдатика, который, очевидно, считался в части совсем уж распоследним человеком, ибо чистил сапоги всему личному составу — пятьдесят пар русских солдатских сапог в день. Собственно, никаких иных, сколько-нибудь примечательных событий, кроме чистки сапог, там, в азиатской степи, на заброшенной погранзаставе, и не происходило — ну, проедет раз в два часа машина, и все. Лутц дождался, когда распоследний солдатик заступит на дежурство на пост паспортного контроля. Разумеется, бумаги у Лутца были не в порядке, и солдатик, после долгого и нерешительного их перелистывания, Лутца не пропустил. И вот тут Лутц закатил скандал, потребовал, чтобы вызвали начальство, — и старшие офицеры, не глядя, дали команду его пропустить: они заранее решили, что тот, распоследний, наверняка что-то напутал. Так что когда Лутц пересек границу и сделал первые шаги по китайской земле, несчастного солдатика уже отправили чистить гальюны.