Мария Эрнестам - Под розой

— Конечно, — сказала она, — мы можем вместе поехать в город. Мне нужна новая блузка. Купим ее и заодно поговорим.

Несколько часов мы ходили по магазинам и она примеряла блузки. Я их все приносила и относила, приносила и относила. Наконец она купила одну, и мы пошли в кафе. Я надеялась, что теперь-то мы сможем поговорить, но мама, то ли уже забыв об этом, то ли сделав вид, что забыла, несла какую-то чушь об одном из своих приятелей. В конце концов, я набралась мужества и начала с горящими щеками рассказывать о том, как сложно бывает поговорить серьезно, но иногда это просто необходимо. Видимо, я так волновалась, что была слишком многословна. Мама попросила счет, мы встали и ушли. По дороге я пыталась объяснить ей, каково это — чувствовать, что тобой пренебрегают, что тебе врут, слышать, как тебя все время сравнивают с другими, причем не в твою пользу. Она прервала меня на полуслове и ткнула пальцем в витрину:

— Гляди, какая блузка. Еще лучше той, что мы купили.

Мне хотелось закричать. Так я и сделала, но про себя. Вслух я смогла только выдавить что-то вроде: «Почему, ну, почему я всегда все делаю не так?!».

— Мы с тобой слишком разные, — равнодушно ответила мама, уже открывая дверь магазина. Я схватила ее за рукав:

— Но я ведь твоя дочь! Неужели так трудно любить меня такой, какая я есть?

Прохожие останавливались и с любопытством смотрели на нас, предвкушая скандал. Мама заметила это, вырвала руку и посмотрела на меня с отвращением, как на мерзкое насекомое. А может, это мне только показалось. Может, в ее глазах было только полное равнодушие.

— Знаешь, что, — сказала она, — меня мать никогда не любила. Я научилась любить себя сама. Тебе тоже придется это сделать.

С этими словами она исчезла в магазине.

Другое происшествие случилось, когда мне должно было исполниться семнадцать, и я встретила Джона.

11 июля

Вчера я собиралась написать больше. Тщательно подготовилась: налила себе вина, зажгла свечи, постелила постель для Свена. Пиковый Король уже давно спал внутри меня, как в гробу, но стоило написать на бумаге имя, как меня охватил смертельный озноб. Я надела тапочки и еще одну кофту, разожгла камин, но никак не могла согреться. В конце концов, я легла в постель и укрылась двумя одеялами. Я пыталась заснуть, но не могла: меня всю трясло. Видимо, в конце концов я все-таки заснула, потому что проснулась в поту: на мне по-прежнему были две кофты. Я скинула одежду и одно одеяло на пол, натянула сорочку и вернулась в постель. Наутро я проснулась совершенно разбитая.

Я решила, что должна отдохнуть. Навестив розы, я праздно сидела, пока Свен не сообщил, что поедет за лодкой. Это был подарок небес. Стоило двери за ним захлопнуться, как я уже сидела за столом в ночной сорочке, халате и тапочках с чашкой чая в руке.

Мне должно было исполниться семнадцать, у меня не было парня, и любовь вызывала у меня отвращение. Случай с Бьёрном лишил меня иллюзий: я не видела в сексе ничего приятного. От одного воспоминания о члене Бьёрна меня тошнило, и отвращение к любви стало для меня чем-то вроде панциря. Все, кто отваживались попытаться пробиться сквозь него, больно ушибались об его твердую как сталь поверхность. Я иногда ходила на танцы с парнями, потому что мне нравилось танцевать и было все равно, с кем это делать. Я обожала музыку и танцевала с закрытыми глазами, наслаждаясь ее звуками. Часто кавалеры истолковывали мою отрешенность по-своему.

В тот день была пятница. Мы отправились большой компанией в центр Стокгольма: по слухам, там на причале стояли корабли из разных стран, и нам было интересно на них посмотреть. Увиденное превзошло все наши ожидания. Несколько военных судов стояли у пирса, и собравшиеся зеваки возбужденно обсуждали, что кто-то видел даже перископ подводной лодки. Мы полюбовались кораблями и вместе с толпой переместились в Старый город, где зашли в бар. Он был полон мужчин в форме, говоривших по-английски: они пели и веселились, болтая с местными, делавшими вид, что им такое зрелище не в новинку.

Оказывается, к нам в гости пожаловал британский флот, и вскоре я уже болтала с группой матросов с недавно прибывшего судна. Один из них, высокий блондин с голубыми глазами, тут же начал откровенно флиртовать со мной, и, как ни странно, мне это было приятно. Он спросил, не хочу ли я пива, я ответила «да», и он тут же рванул к барной стойке, продираясь через толпу, и вернулся с двумя кружками. Я поблагодарила.

— Мне кажется, бармен меня обсчитал, — сказал он по-английски — мне трудно было его понимать — и протянул мне кружку. — Я заплатил за пиво кучу денег, — пояснил он, делая большой глоток.