Мария Эрнестам: Под розой

Я выжила. Я поняла это не сразу. Понимание пришло со временем. Мое преступление так и осталось нераскрытым. Все поверили в иллюзорную реальность, созданную моими письмами. Мамин легкомысленный характер и мой талант копировать ее почерк сделали легенду вполне достоверной. Когда мы со Свеном получили письмо, которое я сама же отправила всего пару недель назад, я прочитала его так, словно это было реальное письмо от мамы. Я читала о том, как она загорает, посещает вечеринки, катается на горных лыжах, и радовалась за нее, радовалась, что создала ей такую интересную жизнь. В том письме она была счастлива. И этому можно было только радоваться. Радовала меня и реальная жизнь. Сюзанна росла здоровым и милым ребенком. Мы со Свеном доверяли друг другу и почти не ссорились. Чего еще мне было желать?

Но я должна быть честна с самой собой. Я солгала в дневнике про Джона. Боялась затронуть то, что могло пробудить во мне чувства. Иней под кожей — это одно, но простужаться вновь и вновь, рискуя приобрести хроническое заболевание, — совсем другое. Поэтому я не упомянула о письме, которое было для меня важнее нескольких лет жизни. Я снова заглядываю в прошлое, в то время, которое остановилось.

Сюзанне тогда исполнился годик. Я помню, как она пыталась встать на ножки, но каждый раз шлепалась на попку и ревела от того, что у нее ничего не получалось. Я быстро поняла, что она из тех, для кого неудача — не свершившийся факт, а состояние, из которого можно выйти. У нее была просто поразительная способность добиваться желаемого, и Петра не уставала рассказывать, чему Сюзанна успела научиться за то время, что я была на работе.

Тогда она пыталась научиться ходить. Мы были в саду, и я высаживала новую чайную розу. Она была слишком хрупкой для нашего климата, но я влюбилась в нее с первого взгляда и решила дать ей шанс. Если бы все сложилось удачно, у меня появился бы новый розовый куст, усыпанный бархатистыми белыми цветами с божественным ароматом, и это придавало мне энтузиазма. Давид Якоби дал мне выходной, потому что я задерживалась на работе несколько дней подряд, и в ту пятницу мы с Сюзанной оставались дома одни. Вдруг тишину нарушил хлопок крышки почтового ящика, и я побежала за почтой, не подозревая, что меня ждет.

В ящике лежали две газеты, рекламные листовки и письмо с заграничным штемпелем. Я узнала почерк. Это был Джон. Без всякого сомнения. Письмо было от Джона.

Мир для меня вдруг озарился радужным светом. Я подняла глаза и увидела, что все краски стали ярче, контуры четче, но все словно покачивалось передо мною. На дрожащих ногах я прошла в кухню, достала нож и аккуратно вскрыла конверт, словно боясь причинить ему боль. Я сунула Сюзанне игрушку, чтобы занять ее, пока буду читать, и развернула письмо. «Dear Eva» , — начиналось оно.

«Надеюсь, ты не рассердишься, что я решил тебе написать. Мне очень жаль, что все так сложилось, и я пойму, если ты порвешь это письмо, не читая. Столько всего произошло с момента нашей последней встречи. Как ты уже знаешь, я был помолвлен и собирался жениться, свадьба была запланирована как раз на это лето, но из-за некоторых обстоятельств она так и не состоялась, и, наверное, я никогда больше не увижу девушку, которая должна была стать моей женой. Теперь я пытаюсь прийти в себя после всего случившегося. Конечно, у меня депрессия, и мне одиноко, но я не имею права жаловаться. Я здоров, у меня есть работа и деньги. Мне есть с чем начинать жить заново.

Я долго думал, могу ли тебе написать. Помню, как нам было хорошо вместе, и какая ты интересная и замечательная девушка, и как считал, что ты единственная в мире могла стать мне настоящим другом. Я думал и о том, как плохо обошелся с тобой, и что ты, наверное, не захочешь больше иметь со мной ничего общего. Сердце подсказывало мне, что я должен написать тебе, но моя гордыня или снобизм, называй как хочешь, мешали это сделать. В конце концов, я достал твои письма и стал перечитывать их снова и снова. Я вспомнил, как хорошо нам было вместе, и почувствовал себя ужасно одиноким. И я решил, что ничего не потеряю, если напишу тебе. Может, ты помнишь то же, что и я, и ответишь мне как другу.

Я прошу прощения, если это письмо тебя расстроит или оскорбит, но я много думал о том, что произошло с прекрасной розой, которую я так обидел, и хотел бы узнать, как твои дела. Буду счастлив получить от тебя весточку.

Прекрасная роза, которую я так обидел.

Я подняла глаза и увидела, что Сюзанне удалось встать на ноги, уцепившись за стул, и она теперь пытается добраться до меня вместе с ним. Я распахнула объятия и успела подхватить ее за секунду до падения, а малышка залилась счастливым смехом. Я зарылась лицом в ее темные волосы, вдохнула детский запах вместе с ароматами лета и спросила себя, как мне пережить ближайшие дни. Я не была готова к этому письму.