Ванесса Диффенбах - Язык цветов

Водитель автобуса зыркал на меня в зеркало заднего вида, наблюдая, как я терзаю бутерброд, хотя должен был смотреть на дорогу. Я открыла рот и показала ему пережеванную пищу. Он скривился от отвращения.

– Так не смотри! – закричала я и вскочила на ноги. – Чего пялишься, если тебе так не нравится?

Я схватила рюкзак, смутно представляя, как сейчас выпрыгну из едущего автобуса и остаток пути до школы пройду пешком. Но вместо этого замахнулась и треснула водителя рюкзаком по лоснящейся лысине. Раздался приятный звон – это мой металлический термос ударился о его череп. Автобус занесло, водитель выругался, а дети завизжали так, что я чуть не оглохла. Сквозь шум я слышала голосок Перлы, умолявший меня прекратить; потом она заплакала. Когда автобус со скрипом притормозил на обочине и водитель выключил двигатель, ее всхлипы были единственным звуком, нарушавшим тишину.

– Пошла отсюда, – процедил водитель.

На его голове набухла большая шишка; он накрыл ее одной рукой, а другой потянулся за рацией. Я надела рюкзак и вышла. Дорожная пыль поднималась вокруг меня клубами. Я стояла и смотрела в открытые двери.

– Фамилия матери, – потребовал водитель, тыча в меня пальцем.

– Нет у меня матери, – ответила я.

– Тогда опекуна.

– Штат Калифорния.

– С кем живешь, чучело? – От его шипения аж рация затрещала, и он ее выключил. Теперь тишина в автобусе была полной. Даже Перла перестала реветь и сидела неподвижно.

– Элизабет Андерсон, – ответила я. – Телефона и адреса не знаю.

Все детство я нарочно не запоминала телефоны, чтобы не надо было отвечать вот на такие вопросы.

Водитель в ярости швырнул рацию на пол. Он смотрел на меня убийственным взглядом, но я нагло его выдержала. Я надеялась, что он уедет и бросит меня на обочине одну. Лучше уж остаться здесь, чем ехать в школу; к тому же меня грела мысль, что этот инцидент будет стоить лысому уроду его работы. Он стучал пальцами по гудку, а мое предвкушение тянулось бесконечно, как безлюдная дорога.

А потом Перла встала и подошла к нему.

– Можете позвонить моему папе, – пролепетала она. – Он за ней приедет.

Я злобно прищурилась. Перла отвела взгляд.

В итоге за мной приехал Карлос. Усадил в фургон, выслушал версию водителя и молча отвез меня на виноградник. По пути я смотрела в окно, запоминая каждую мелочь, словно видела все в последний раз. После такого Элизабет ни за что не разрешит мне остаться. Под ложечкой засосало.

Но когда Карлос рассказал ей, что я наделала, все время держа на моей шее грубую ладонь, тем самым заставляя смотреть ей в глаза, Элизабет рассмеялась. Ее смех был столь неожиданным и коротким, что, едва она замолкла, мне показалось, будто то была слуховая галлюцинация.

– Спасибо, Карлос, – сказала Элизабет, и лицо ее посерьезнело. Она пожала ему руку. Рукопожатие было кратким и выражало одновременно благодарность и желание поскорее от него отделаться.

Карлос тут же повернулся к выходу.

– Рабочим ничего не нужно? – спросила Элизабет. Он покачал головой. – Тогда я приду через час, может, чуть позже. Пригляди там, пока меня не будет.

– Сделаю, – ответил он и скрылся за сараем.

Элизабет сразу направилась к машине. А когда обернулась и увидела, что я не пошла за ней, вернулась к тому месту, где я стояла.

– Со мной, – приказала она. – Быстро.

Она сделала шаг мне навстречу, и я вспомнила, как всего два месяца назад она втащила меня в дом. С тех пор я выросла и набрала потерянный вес, но все же не сомневалась, что она сумеет, если захочет, зашвырнуть меня в машину. Послушно забравшись в кабину, я представляла, что сейчас будет: вот она везет меня в социальную службу. Белый зал ожидания. Элизабет уходит раньше, чем дежурный соцработник зарегистрирует меня в системе. Все это я уже проходила. Сжав кулаки, я смотрела в окно.

Но когда мы выехали на дорогу, Элизабет меня удивила.

– Мы едем к моей сестре, – сказала она. – Тебе не кажется, что вражда чересчур затянулась?

Я вся сжалась. Элизабет взглянула на меня, точно ожидала ответа, и я напряженно кивнула, только теперь осознавая значение ее слов.

Она не собиралась сдавать меня обратно.

Глаза наполнились слезами. Злоба, которую я испытывала к ней в то утро, испарилась, на смену ей пришло потрясение. Когда Элизабет сказала, что ничто не заставит ее от меня отказаться, я не поверила ей ни на секунду. А теперь смотрите – вот я, всего через несколько минут после того, как меня отправили домой из школы, и наверняка теперь отстранят от занятий, если вовсе не исключат, – а Элизабет толкует о своей сестре! Растерянность и что-то незнакомое – облегчение, а может, даже радость – кружились во мне вихрями. Я закусила губу, сдерживая улыбку изо всех сил.