Петр Краснов - Заполье. Книга вторая

— Во как ты размыслил… И кто ж эти злодеи?

— Отвечаю: фэрээс — как верхушка; слышал о такой? Федеральная резервная система, из частных банков в тринадцатом году созданная, которая долларовую зелень штампует. — Ермолин единственный был, кажется, кто сошелся скоро с Сечовиком, и они рылись-копались вместе в справочниках и прессе, разысканьями какими-то занимались, спорили и снова рылись. — Из частных, заметь, а не государственных. И теперь так запутали весь мир, так в бумажки пустые свои замотали-закатали, что уж без катастрофы не вырваться… Экономической и всякой. Тупик, и серой оттуда тянет весьма и весьма…

— Сатаной? Ну ты заверну-ул! Куда сложней все, и там такие спецы многоходовок работают, такие тончайшие операции прокручивают финансовые…

— Ничего не завернул. Это они завернули мозги — всем и себе тоже. А сложность дела этого, само собой, ложная, как и все у… Да-да, у него.

— Кончай болтать, ребятки, — сказал Карманов. — Водка стынет.

Да, статью большую пишет Михаил Никифорыч, советоваться приходил, и тема, а особенно прогнозы на сей счет интересны, конечно… Интересны? Ни до чего что-то сейчас, муторно, и устал от всего, от газеты первой. Уйти, уехать подальше бы от всего и всех — куда? В Заполье — матери на глаза?..

— Вы говорите — тупик? — Худенький, не скажешь, что пятикурсник уже и в аспирантуру первым приглашенный, Степанов отставил пригубленную рюмку, нос почесал, не решив еще, похоже, стоит говорить о том в столь почтенной компании или нет. — У нас в физике тоже такое. Ступор полный, так многие считают.

— О-о, у вас?! — снасмешничал Володя Слободинский — впрочем, довольно добродушно, с приязнью. — Как, даже в вашей, — он с излишком нажал на слово это, — именно вашей физике?!

— Ну, у нас… а что? — несколько сбился Степанов, оглянулся на других. — В квантовой.

— Нет-нет… ничего, Витек! Утешает, что не экономика одна в заднице, не государство наше обширное, а и… Утешил, продолжай!

— Да уж на физику-то мы надеялись… — отвалился от стола Карманов, закурил. — Что, конфуз какой-нибудь очередной вышел?

— Конфуз? Да нет, тут проблема целая, застарелая, с начала века еще. Коротко если, теория относительности — никакая не теория, а гипотеза, не больше того. А в научном смысле — фикция, причем достаточно злостная. — Степанов негромко говорил, твердо уже, руки сцепленные зажав меж колен. — И все затормозила, что могла, всех закабалила…

— Э-э! Ты давай не того… не заговаривайся! — Слободинский даже ладонь остерегающе поднял, глядя подозрительно. — На что замахиваешься, студиоз?!

— На фикцию, столетнюю. И не я… Я-то что? Большие ученые, Миткевич с Максимовым, с Цейтлиным еще до войны, а сейчас и Пятницкая, и… Нет, многие. Руководитель дипломной моей тоже, Кулагин, доктор физики. Понимаете, и общая теория относительности, и специальная на десяти постулатах построены — на бездоказательных совершенно. На среднепотолочных. Причем первый постулат — ну, о том, что эфира нет и быть не может, — полностью противоречит десятому… что пространство физическими свойствами обладает. А как пустота, вакуум, без носителей физических, может чем-то физическим обладать? Абстракция голая. И вся эта бодяга на дутом авторитете эйнштейновском держится. На раздутом, как… ну, как финансы эти ваши мировые, я поэтому и решил сказать. А в подпорки потом еще больше постулатов навыдумывали…

— И я что-то такое слышал тоже — и не раз, кстати. — Ермолин, пригорбившись, очень внимательно глядел на паренька — надежды немалые подающего, как со слов институтского знакомца передавал Карманов. — Сомнительного, говорят, более чем достаточно в релятивизме этом…

— Ну, знаешь ли!.. Они кого угодно заморочат, физики-химики эти. Химичат как хотят — формулами своими, а больше словами, терминологией заумной, — взъелся Володя. — Сто лет теорией знаменитой была, столько на ней всякого построили и доказали, разъяснили все, а теперь, видите ль… Доказательства — четкие, прямые — где?

— А в самих постулатах — если на них, конечно, прямо глядеть. Криво — ладно бы, но ведь чаще вовсе никак не смотрят, на веру берут. — Степанов спокоен был, в своей тарелке, как говорится, в теме. — Да и вообще, надергал в нее из чужого этот гений дутый… подзанял, так сказать. А хотите, докажу — от обратного?

Глаза его теперь посмеивались — знающе, зорко, вполне-таки по-взрослому… нет, не мальчик уже был — муж.

— Ну-ка, сбрехни…

Это подначка такая в редакции бытовала-гуляла, но Виктор уже знал ее и потому ухом не повел, спросил: