Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...

– А шо это Рунич вам графики дежурств составляет?

– А то кто ж?

– Борян, а вы когда отдежурите, вы «волыну» дежурному по части сдаёте?

– Да. У него там сейф для хранения стоит.

– А домой с собой вы имеете право забрать?

– Свободно. Только зачем? Чтоб меня где-нибудь в подъезде по голове монтировкой приголубили. Выхватят «волыну» – и тогда ищи, свищи ветра в поле. А меня за утерю табельного оружия – под трибунал. И к «хозяину» года на четыре. Лично я туда не спешу. Сесть мы всегда успеем.

– Что верно, то верно, – согласился Куриленко.

– Борян, а можешь мне дать «волыну»? – попросил Арбузов. – Газовый в руках держал, а боевой… никогда.

– Держи, – Завражный улыбнулся. Расстегнул кобуру, достал пистолет, извлёк магазин, проверил, нет ли патрона в патроннике, и протянул Арбузову.

Витёк взял пистолет. Он с трепетом и восхищением ощутил мелко-ребристую поверхность рукоятки и приятную тяжесть пистолета. Передёрнул затвор, нажал на спусковой крючок. Ударил курок.

– Здорово!

Пистолет пошёл гулять по рукам солдат.

– Так, ладно. Хорош, – сказал Заражный, забрав оружие у Пуха. Снарядил магазином, вложил обратно в кобуру. Застегнул её и пошёл на выход.

– Так, пацаны, у меня к вам просьба! Допьете, тихо рассосались по своим койкам, по батальону не лазить, морду друг другу не бить. Шнэксов не строить.

– А у нас их нет, – ответил Арбузов.

– Тем более.

Будний день. Половина четвёртого. В коридоре штаба части – огромная очередь, толкучка, разговоры, шум и ругань. Особая концентрация людей у дверей финансовой части. Сегодня выдавали зарплату.

В Независимой Украине 1994 года зарплату военным платили с трёхмесячной задержкой. Несмотря на то, что сейчас был конец ноября, зарплату выдавали сегодня за август.

Кто-то весельчаков пустил «утку», что денег на всех не хватит, и из-за этого у окошка кассы возникло суетливое движение.

Подходила очередь лейтенанта Завражных. Он сильно нервничал. Он стоял здесь с восьми утра. Именно сейчас он, как никогда, нуждался в деньгах. Через две недели у него была назначена свадьба; дома его ждала красавица-девушка, сегодня они договорились идти в театр, уже были куплены билеты на семь часов вечера, и влюблённый юноша переживал, что опоздает на встречу.

А сейчас лейтенанта Завражных всё больше и больше возмущало, когда, к окошку кассы, расталкивая других локтями, пролазил то один, то другой старший офицер части. Первым, виновато улыбаясь стоявшим в очереди женщинам, протиснулся начальник продслужбы майор Мороз, затем пронырнул начальник штаба майор Ромасюк, командир батальона связи подполковник Голубенко, командир БАТО майор Сидорчук…

Терпение лейтенанта лопнуло, когда к окошку кассы, наступая другим на ноги, полез его давний недруг, офицер службы войск майор Рунич.

Маленький, щекастый, Рунич лез, энергично работая локтями, расталкивая людей огромным пузом.

– Куда прёшь! – в бешенстве крикнул Завражных, рванув его за воротник. С кителя Рунича посыпались пуговицы. – Что смотришь на меня изумлённо? Что для тебя очередь не существует? Или ты считаешь, если ты нацепил майорские звёзды, тебе море по колено?

Здесь было много людей. Женщины из бухгалтерии, продовольственной службы и секретной части. Командиры взводов и рот, старшины. Руничу было нанесено публичное оскорбление.

Майор кинулся на лейтенанта с кулаками; Заражных успел уклониться и нанёс увесистый удар Руничу в жирный подбородок с маленькой ямкой. Их тут же схватили и растащили в стороны.

– Лейтенант Заражных, вы что себе позволяете? – возмущённо кричал майор Белобородов, начальник штаба БАТО. – Как вы разговариваете? Перед вами стоит старший офицер?

– Передо мной стоит хам! – с ненавистью глядя на Рунича, отвечал Заражных. – Для которого понятия очереди и чувство уважения других людей, в том числе и женщин, не существует!

– За хама ты мне ответишь! – зеленея от злости, сказал Рунич. – У меня задание срочное. Приказ командира части. Поэтому я иду без очереди.

Рунич протиснулся к окошку кассы, расписался в ведомости и, получив деньги, вылез из толпы.

– Наглец! Наглец! – говорил он офицерам. – Ну и молодёжь пошла. Как только таких в офицеры берут.

О ЧП у кассы Рунич тотчас же поспешил поставить в известность командира части и удалился к себе в кабинет, пришивать пуговицы.

Подполковник Самовалов велел позвать к себе лейтенанта.

Завражных, войдя к нему в кабинет, щёлкнув каблуками, по-военному, сухо и четко отрапортовался.