Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...

Рота ржёт. Старшина улыбается. Пух стоит красный и довольный. Наслаждается произведённым эффектом.

– Ладно, – старшина возвращается к списку. – Комари, Найда, Супрун – варочный цех. Ротор, будэшь допомогаты поварам. Посудомойка, – старшина делает паузу, с притворным сочувствием взглянув на Вербина, Вдовцова и Дробышева, заканчивает: – посудомойка – гуси.

Старшина вполне терпимо относился к «дедовщине». Более того, она ему была необходима, чтоб лучше командовать ротой.

За глаза солдаты старшину называли Нытиком. Потому что говорил он всё время «в нос», голос у него был мягкий и совершенно некомандный. Словом, нестаршинский голос. В должности старшины роты прапорщик Коломыец служил третий год. Он ещё не набрался достаточного опыта и не откормил громадное пузо, как у многих старшин, чтобы эффективно управлять ротой. Поэтому он предпочитал опираться на «стариков».

В своей доармейской жизни Коломиец с красным дипломом закончил физико-математический факультет Львовского державного университета им. И Франко. Подающему надежды студенту предлагали продолжить своё обучение в аспирантуре, но Коломиец отказался. Он считал, что занятие наукой неперспективно в наше сложное постперестроечное время, что наука, в большинстве случаев, ученого ею занимающегося, не в состоянии обеспечить достойным заработком, и что Коломиец не сможет прокормить себя и жену (детей они пока аводить не спешили). Поэтому молодой физик, вернувшись в родной Говерловск, через знакомого из штаба дивизии устроился в «Базу» старшиной РМО.

Старшина отправляет сержанта Ржавина и двух «дедов» принимать дежурство у старого наряда, а сам ведёт заступающий наряд на продуктовый склад.

Пришли к продскладу. Вербин, Вдовцов и Арбузов по крутой каменной лестнице с высокими ступеньками спускаются в холодный подвал. Дробышев идёт за ними. В подвале берут большие ящики с ручками. Каждый ящик несут вдвоём. Проходят по длинному коридору, заходят в помещение, где хранят хлеб.

Старшина по ведомостям получает у начальника продсклада 87 буханок чёрного хлеба и 43 белого. Солдаты аккуратно укладывают буханки в ящики. Вербин показывает Дробышеву:

– Клади по шесть в ряд, здесь всё проверено.

Загрузив ящики хлебом, выносят на улицу, поднимают и задвигают в бортовой «КрАЗ».

Получают крупы, муку и сахар в мешках. Подсолнечное масло во фляге. Комбижир в громадной алюминиевой кастрюле, яйца в картонных лотках.

Машина неторопливо едет к столовой, двое «черепов» и один «дед» сидят в кузове. У столовой они будут разгружать. Остальные солдаты спешат к овощному складу. Получать картошку и лук. «Деды» погоняют «гусей» окриками.

В холодном мраке овощного склада Арбузов, Вербин, Вдовцов и Дробышев перебирают грязную картошку, обрывают ростки, откидывают в сторону подгнившую. Насыпав ящики доверху, длинным, с круглым сводом, коридором несут их к выходу. Ящики тяжёлые. Дробышев, покраснев от напряжения, несёт ящик со здоровым Вдовцовым. По лицам их струится пот.

Выносят на улицу. Дробышев просит Вдовцова поставить ящик на землю, хоть секунду передохнуть.

Вдовцов соглашается, хотя он может и потерпеть. Ким, увидав это, кричит:

– Дробь, ты что устал? А ну бегом неси!

«Гуси» моментально подхватывают ящик.

Ящики несут к столовой через плац.

Столовая от овощного склада метрах в трёхстах.

Вся дивизия по территории небольшая. Здесь всё под рукой. Всё остальное расположено на аэродроме.

…Перед ужином сидят всей ротой и чистят картошку. В руках блестят столовые ножи. На кафельный пол падает картофельная кожура. Старшина стоит, опираясь на подоконник, наблюдает за работой. Он не сомневается в том, что «гуси» и «черепа» будут чистить картошку. В данный момент его интересуют только «деды». Если он сейчас отсюда уйдёт, они моментально побросают ножи. Из-за меньшего числа рабочих рук, чистка картошки будет продвигаться медленнее. А, значит, наряд справиться с поставленными перед ним задачами позже, глухой ночью. Старшине не хочется возвращаться домой во втором часу ночи, потому как завтра к шести утра ему, как штык, надо быть в роте. Ему хочется закончить до двенадцати. Ему хочется успеть на последний троллейбус, хочется попасть домой до того, как его жена заснёт. Поэтому он стоит сейчас здесь и держит процесс чистки картошки под собственным контролем.

Куриленко, Стецко и Ким сидят над картошкой с кислыми лицами. Они то и дело курят. Старшина по себя вспоминает, как год назад они, будучи «гусями», «шуршали, как негры». Теперь они «постарели», расслабились. Ничего не поделаешь: «Это жизнь!» – как сказал бы сержант Ржавин.