Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...

С книгой сидеть всегда веселей. Время с книгой пролетает быстро.

Дробышев любил читать. Это вошло в привычку ещё на «гражданке». Он любил детективы и приключения. Особенно книги про путешествия, про индейцев, про пиратов. В своё время он перечитал почти всего Майна Рида, Дюма-отца и Джека Лондона.

Из детективов ему очень нравились романы Джеймса Х. Чейза. Чейз писал увлекательно и легко, стремительно развивая сюжет. Герои его детективов всегда были люди решительные, смелые и сильные. Люди не слов, а действия. Такие люди были Дробышеву по душе.

За книгой время пролетело незаметно. В половине шестого Дробышев разбудил Кима.

Ким оделся и ушёл на «тумбочку». А Дробышев, раздевшись, лёг в койку. Засыпать не было смысла. Через двадцать пять минут будет Подъём.

Дробышев лежал в койке, заложив руки за голову. В кубрике держался тяжёлый, спёртый за ночь воздух, вонь грязных солдатских портянок.

Внизу раздавался чей-то богатырский храп с тонким посвистом на выдохе.

Дробышев, свесившись с койки, глянул вниз. Это храпел Куриленко. Дробышева выводил этот храп. Хотелось подойти и положить Рыжему на лицо несвежую портянку. Именно это он сделал в Нижнеподольске, в учебке, когда стоял дневальным в роте. Накрыл лицо портянкой своему недругу. Но этот недруг был одного с ним призыва, а Рыжий доводился «дедом». За эту маленькую шалость можно было хорошо получить. Более того, пострадать мог не только он, но и все «гуси». А настраивать против себя свой же призыв Дробышев не хотел. Он не был самоубийцей.

Поэтому он молча терпел богатырский храп Рыжего, молча ненавидел его самого и всех «дедов», молча проклинал министра обороны Украины, загнавшего его в Украинскую Армию.

Дробышев недолюбливал «нэзалэжну Україну». Не хотел признавать её «самостiнiсть». Он горячо, всем сердцем, любил Россию, и потому всегда на все происходящие в мире события смотрел с точки зрения выгоды России и национальных интересов Русского Народа, поскольку именно Москва, а не Киев, была в его глазах геополитическим центром мира. Не знакомый с азами геополитики, он, рожденный среди равнин Центрального Черноземья и проживший большую часть своей жизни во Львове, побывав в Москве только раз, именно Её считал геополитическим центром мира, и ему не приходило в голову, что почти точно также считали другие народы, признавая центром мира столицу своего государства. Для поляков геополитическим центром мира была Варшава, для немцев – Берлин, для англичан – Лондон, для американцев – Вашингтон, для китайцев – Пекин, для украинских национал-патриотов – Киев и даже в большей степени – Львов.

…Дробышев попал в Украинскую Армию потому, что этого хотел отец. Их семья – отец, мать, сын и дочь – все были уроженцами России, плодородной степи Центрального Черноземья. Но развал Советского Союза, неожиданный, внезапный, застиг их во Львове, где в 1992 году в Прикарпатском Военном Округе в звании майора авиации закончил свою службу отец.

Тринадцать лет назад, в спокойном 1979 году, когда отец Дробышева вернулся в СССР из Дебрецена, перед ним стоял выбор – или попасть во Львов или в Старо-Константинов Хмельницкой области. Отец, не раздумывая, выбрал Львов.

Но в России в любой период её истории огромную роль играл фактор знакомств. Виктору Петровичу во Львов помог «попасть» офицер, знакомый ему ещё по службе в Сибирском Военном Округе.

В начале 80-х годов ХХ века Львов был спокойный, тихий, цветущий город. На улицах его протекала мирная, размеренная жизнь. Город был наводнён русскими военными, а галицийские самостийники сидели глубоко по норам, стиснув зубы, душились от злобы, но ничего не могли поделать. Изучая историческую деятельность Степана Бандеры и Андрея Мельника, теоретическую базу Михаила Грушевского, вынашивали свои сепаратистские планы по отделению малороссой «республики» от СССР. К концу 1990-го года Львов забурлил, а ещё через год он стал совершенно неузнаваемым, полностью сменив свою политическую элиту. В Городскую Ратушу проникли «политические», которые при Советском Союзе отбывали наказание по 58 статье УК. Русских стали вытеснять со всех руководящих должностей органов государственной власти. Из судов, милиции, прокуратуры, городской и областной дум…

В спешном порядке переименовывались улицы, наглухо «зачищались» от всего русского. Дело доходило до абсурдного: улицу Пушкина переименовали в – вулыцю генерала Чупрынкы, а улицу Лермонтова в – вулыцю Джохара Дудаева.