Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...

…Дробышев принялся гвоздить Бардовского кулачьями по лицу, но быстро выдохся. Когда он, обессиленный, вяло наносил удар за ударом кулаком по голове, Бардовский, вырвался и перехватил инициативу. Теперь он, свалив при помощи подножки Дробышева на пол, яростно бил сапогом под живот и кулаками по лицу. Сергей закрывался, и удары попадали ему на кисти рук и запястья.

– Шухер! – крикнул Вербин, увидев дежурного по батальону.

– Всё хватит! – крикнул Пух и, подойдя к Бардовскому, за воротник рывком оттащил его от Дробышева.

В кубрик зашёл старший лейтенант Шубин, заступивший сегодня дежурным по батальону.

– Что случилось? – спросил он.

– Да вот пацаны расмсанули немного, – выдвинулся вперёд Арбузов.

– Ну-ка дай, гляну, – сказал Шубин, наклонившись над Дробышевым. – Так глаз заплывает. Синяк, стопудов, будет. Следов драки скрыть не удастся. Походу, мне из–за вас влетит нагоняй.

Дробышев был весь в мыле. Афганка расстёгнута, от неё отскочили три пуговицы. Колени и бока вымазаны пылью.

Бардо тоже был не лучше. У него вспухла губа, из неё сочилась кровь. На щеках горели красные пятна от ударов. Болел лоб. Но глаза были целы. По вискам и грязной шее струился пот.

– Так, пацаны, надеюсь, теперь вы свои отношения окончательно выяснили, – скорее с утверждением, чем с вопросом, сказал Шубин. – Ты крут, Бардо. Ты то же крут, Дробь! Вы обалденные бойцы. А теперь пожмите друг другу руки и бегом в умывальник, пока Белобородова тут нет. Привести себя в порядок, прийти ко мне и доложить. Выполняйте! – Шубин хотел укрыть это факт от вышестоящего командования, опасаясь выговора за то, что не доглядел.

Дробышев не стал жать Бардо руку. Он молча вслед за ним вышел из кубрика. Но в этот момент в коридоре БАТО показался майор Белобородов. Драчуны сразу же попали в его поле зрения.

– Это ещё что такое? – воскликнул он. – Ну-ка, оба сюда!

Драчуны невесело подошли к офицеру.

– Бардовский, опять ты? Дробышев, как тебе не стыдно? У тебя отец подполковник!

– Майор, – угрюмо поправил Дробышев.

– Ну, майор. Какая разница? Старший офицер. А ты его так позоришь. Бегом в умывальник, а потом ко мне. Напишите объяснительные.

…Дробышев с Бардовским умылись, привели себя в порядок. Однако на их лицах остались следы драки: у Дробышева заплыл глаз и появился добротный чернослив синяка, а у Бардовского распухла верхняя губа, а на виске осталась ссадина.

Они пришли в канцелярию, где сидел майор Белобородов. Он дал им бумагу.

Старший лейтенант Шубин сидел здесь же в кресле, смотрел телевизор.

Дробышев в своей объяснительной написал, что младший сержант Бардовский послал его на «три известных буквы». Бардовский в свою очередь написал, что рядовой Дробышев оскорбил его, назвав «шнэксом» и «лохом».

Читая объяснительные, Белобородов приказал:

– Шубин, бери этих двух вояк, веди их в санчасть. Пускай их там осмотрят: нет ли сотрясения или ещё там чего-нибудь. Смотри, чтоб они дорогой опять не подрались. Отвечаешь головой. Потом тоже напишешь мне объяснительную.

Ответственный по батальону отвёл драчунов в санчасть.

В этот вечер выпало дежурство медсестры Петровны. Осмотрев ребят, она сказала, что всё нормально. Спросила:

– Что ж это вы не поделили?

Дробышев ничего не ответил.

В казарме Дробышева позвали курить солдаты из 1 ТР. Местом для курения был туалет.

– Молодець Серега, – хвалил его Сидор. – Бардо давно треба було хавло набыты. Вин зовсим вже зухвалый став…

Сидор только что вернулся с аэродрома. От него воняло керосином. Шинель его была старой, рыжевато-коричневой. На коленках штанов красовались жирные пятна от машинного масла… Лицо его было грязным и потным. Он сел рядом с Дробышевым на подоконник, прикурил.

– Серёга, держи пять, ты молодец, – сказал Вдовцов, пожав другу руку. – Теперь он тебя не тронет.

Из батальона связи прибежал Алексей Николаев.

– Здорово, брат. Наслышан, наслышан о твоих подвигах. Молоток, дай пять!

Моральная поддержка друзей приподняла Дробышеву настроение. Он улыбнулся. Он сейчас почувствовал, как много значит простое, от сердца сказанное тёплое слово.

В углу, пришипившись, стояли «шнэксы» – Стёпка Тормоз и Юрий Осеций.

В усталом, измученном взгляде Осецкого Сергей тоже разглядел поддержку.

В это же время в бытовке 2 ТР происходил другой разговор.

Арбузов, попыхивая сигареткой, важно прохаживаясь по скрипящему паркету, говорил приятелю:

– Мало ты ему накостылял, Бардо. Хотя вроде, так неплохо получилось. Я хотел добавить ему, но Шубин припёрся.