Говард Немеров - Игра на своем поле

– А вы сидели и слушали с милой улыбкой?

– Понимаете, сэр, мне и самому такое приходило в голову. Я всегда был беден. Кстати, – Блент оживился, – это похоже на то, что иногда говорит на занятиях мистер Солмон.

– Вот как? Что же, например?

– Что в современном мире люди делятся на дураков и мошенников и что философские теории – не более как средство держать людей в подчинении. За самыми возвышенными этическими воззрениями кроется низменный расчет, и нужно уметь его распознавать. И если хочешь преуспеть в этом жестоком мире, научись ничему не верить, а лишь сохранять внешнее приличие и делать деньги.

– А вы не знаете, Реймонд, что существуют и другие взгляды? И не кажется ли вам, что наставления мистера Солмона сильно расходятся с его личным примером?

– Ну, не знаю, сэр, – запальчиво возразил Блент. – Неужели мы должны слушать своих преподавателей просто так, для удовольствия? Я учусь для того, чтобы извлечь из образования и практическую пользу.

– Вы уже и так, кажется, извлекли, – сказал Чарльз. – Ну-с, и тогда вы взяли деньги?

– Нет. Пока у нас только шел разговор, что мне сделать, если я их возьму. Он поинтересовался, например, смогу ли я играть плохо, но чтобы со стороны все выглядело нормально и меня не удалили с поля. Я ответил, что, пожалуй, да. А могу я обеспечить, чтобы ребята из той команды обставили нас больше чем на двенадцать очков? Я сказал, что у них есть шансы справиться с этой задачей и без меня. Тогда, говорит он, это будет для вас совсем легкий заработок. Я сказал, что мне это дело не нравится, а он говорит: «Не будь ребенком, пора знать жизнь!»

– Двенадцать очков?

– Да. И здесь как раз случилось то, что трудно понять, сэр. Я рассмеялся и сказал: ну хорошо. И знаете, такой восторг меня охватил в ту минуту, я просто себя не помнил от счастья и весь подобрался, как в первые минуты, когда мяч вводят в игру. Этот тип меня предупредил, чтобы я решал твердо: он не любит, когда человек скажет, а потом на попятный. А у меня уже голова пошла кругом: в первый раз в жизни захотелось послать все на свете к чертям, и я ему ответил, что решил твердо. На том и покончили.

– А дальше?

– На другой день пришло заказное письмо, и в нем деньги. Меня не было дома, так что расписалась хозяйка. – Блент достал из кармана пухлый бумажник и выложил из него на стол пачку двадцатидолларовых купюр.

– Вы сохранили конверт?

– Нет, сжег. К тому времени я уже совсем расклеился, на душе было скверно. Я не знал, что делать, боялся, что вдруг кто-нибудь найдет конверт и заподозрит меня – в чем, я и сам не знал: это был обычный конверт, адрес напечатан на машинке… Словом, я его сжег.

– Так, – сказал Чарльз. – Уж не знаю, как считать: провалились вы по современной этике или, наоборот, выдержали испытание с блеском. Как, по-вашему, есть у меня теперь достаточное основание, чтобы сообщить о вас ректору, а то и в полицию заявить?

– Вполне, сэр.

– У вас есть другие предложения?

– Я бы вернул деньги, честное слово. Но я не мог найти этого человека. Представления не имею, где его искать.

– И вы решили, что самый элегантный выход из положения – провалить зачет, даже два для верности, и механически устраниться от игры? Верно?

– Да, сэр.

– Блестящая идея! А теперь вы видите, что все на свете точно сговорились и каждый готов нарушить ради вас все и всякие правила? Как будто нарочно, чтобы дать вам возможность сыграть на поражение, что вам никак не улыбается?

– В общем, так.

Несколько мгновений Чарльз молча размышлял.

– Положение у вас, мягко выражаясь, двусмысленное. Вы настроены пострадать за свою провинность, понести наказание?

– Я вас уважаю, сэр, я уж говорил.

Мне легче, что вы все знаете. Очень хотелось рассказать все именно вам. А теперь как вы решите, так и будет.

– Большое спасибо, – поморщился Чарльз. – Иисус Христос ответил бы: «Иди и впредь не греши», но трудно требовать, чтобы простой смертный взял на себя подобную ответственность. К тому же мы еще, кажется, не покончили с вопросом об этом грехе.

– Я отдал бы все на свете! – воскликнул Блент, так и не объяснив, ради чего.

– Как вы будете играть завтра, если вас допустят, – честно?

– Да, сэр. Обещаю вам.

– Мне ничего не нужно обещать, Рей. Вам сейчас нужно обещать только себе. Теперь допустим, что вы будете играть честно, а наши все равно проиграют, и к тому же с разницей больше чем в двенадцать очков? Что тогда?

– Если ко мне явится этот субъект, я швырну деньги ему в физиономию – это уж я могу вам обещать, сэр.