Юлия Франк - На реках вавилонских

— Привет.

— Ах, привет. — Она уронила журнал на свою меховую шубу и с удивлением посмотрела на нас, потом снова развернула журнал и стала его читать, а может, рассматривать черно-белые фотографии. Ее отец был тот самый сумасшедший танцор, возможно, с ним что-то случилось, и она его ждала. При наших последних встречах я не изъявляла желания с ней беседовать.

— Алексей подарил этой женщине зуб, — шепнула мне Катя и указала пальцем на место рядом с собой; она шептала так громко, что та женщина наверняка могла ее расслышать.

— Зуб? — Не следя за Катиным пальцем, я взяла у нее из другой руки ослика и положила его между нами на скамейку. Женщина тяжело дышала. Катя встала и принялась разглядывать книги, стоявшие на низкой полке. Она сняла с этой полки книжку и принесла ее мне.

— Ты мне что-нибудь отсюда почитаешь?

— Не сейчас. Почитай сама. — Я взглянула на большие часы, стрелки только что миновали половину первого. Катя забрала у меня книжку и несколько минут держала ее у себя на коленях.

— В передвижной библиотеке этих книг никогда нет на месте — они выданы, — тихо сказала она, но я ей не ответила. Тогда она встала и поставила книжку обратно на полку. Осторожно, искоса поглядывая на нас, фрау Яблоновска старалась незаметно не выпускать нас из поля зрения.

— А разве ты не можешь взять почитать такую книжку у какой-нибудь девочки из твоего класса?

Катя пожала плечами.

— Да, конечно, — сказала она как раз тогда, когда я поняла, что она вынуждена врать. Я обхватила рукой ее узкие плечи, опять взглянула на часы и начала покачивать ногой, вверх-вниз. Откуда-то донеслась песня. Звук ее отражали стены, покрашенные в светло-бежевый цвет. Эхо было каким-то странным. Сначала голоса, казалось, прыгали, они прямо-таки насмехались над моей вялостью, которая защищала меня от песни, весело и беспечно разгонявшей уныние, однако чем чаще повторялась мелодия, тем сильнее накатывали голоса на волне музыки, будто всех нас обуревали одни и те же чувства, и сидели мы где-то у одной из рек вавилонских. Хор негромко исполнял припев, и словно ветер проносился над морем, открывая невероятный простор свободы и любви, у меня комок подкатил к горлу — мне вдруг стало плохо.

— Что вы здесь делаете?

Я наклонилась вперед, но фрау Яблоновска в своей шубе, казалось, не хотела замечать, что я обращаюсь к ней.

— Извините, пожалуйста. — Я поднялась и села с ней рядом. — Мы с вами недавно встретились в прачечной. Я тогда не дала вам договорить и ушла.

— Ах, правда? — На коленях у нее лежал иллюстрированный журнал с видом Кремля зимой. Фотография в красной рамке выглядела бесцветной, словно снег или недостаточно чувствительная пленка лишили ее всякой резкости и красок. Желтый заголовок вопрошал: "Что случилось в Восточном блоке?" Казалось, женщина читать журнал не собирается.

— Да-да, это так. Что привело вас в больницу?

Фрау Яблоновска долго смотрела на меня, она дышала и дышала, казалось, меховая шуба просто слишком тесна для ее тяжелого дыхания.

— Я жду своего брата. Они сказали, что приведут его в порядок.

— Значит, он был болен, а теперь его выписывают? — Я улыбнулась, чтобы показать, что вовсе не собираюсь ее отталкивать.

— Так что они приводят его в порядок, потому что мой брат сегодня ночью умер.

— О-о! — Я взглянула на ее руку в пятнах, державшую носовой платок: рука дрожала. — Мне очень жаль.

— Нет, нет, вы тут ни при чем. Ничего не поделаешь. Он был очень болен.

— Вы за ним ухаживали?

— Нет, в последние месяцы ему пришлось лежать здесь. Они мне не позвонили. Понимаете, сегодня утром я пришла сюда. Четыре дня я ждала их звонка. Каждое утро или после обеда приходила посмотреть, дышит ли он еще. Сегодня его палата оказалась пустой. — Ее окружала, точно облако, острая смесь из запаха жира и аромата духов. Запах ее пота проникал через мех. Несмотря на то, что все пуговицы-крючки на ее шубе были застегнуты доверху. Она открыла рот, чтобы легче было сделать вдох. — Я хотела быть с ним, понимаете? И вот он умирает, — она отдышалась, сделала паузу, — можно сказать, у меня за спиной. — Фрау Яблоновска провела рукой по своей шубе и выдернула несколько волосков. — Они мне обещали, что позвонят.

— В лагерь? Там же нет телефонов.

— Ну, хотя бы в правление. Но они, наверно, забыли. Возможно, им было некогда.

— А эта? — Катя сунула книжку прямо мне под нос. — Может, эта тебе больше нравится? — спросила она и выкатила глаза.