Тони Моррисон - Песнь Соломона

И едва он поставил ногу на первый камень, он вдохнул запах золота, хотя, впрочем, это даже и не запах был. Скорее, это напоминало конфеты, и ласки женщины, и неяркие мерцающие огоньки. Или звуки рояля под тихий аккомпанемент гитар и банджо. Он уже ощутил это однажды, когда стоял и ждал под соснами у домика Пилат; он ощутил это сильней, когда луна осветила зеленый мешок, который свесился с потолка, как выполненное обещание; и с полной остротой — когда, держа мешок в руке, скатился с плеч Гитары на пол. Лас-Вегас и зарытые в земле клады; торговцы наркотиками, окошечки, где получают выигрыш на скачках, и скважины, из которых фонтаном бьет нефть; крэпс [19] Азартная игра в кости. , покер, тотализатор. Аукционы, бронированные камеры в банке, махинации с героином. От этого ощущения словно столбняк нападает, бьет дрожь, и в горле сухо, и ладони липкие от пота. И если нужно что-то сделать, то хоть умри, но сделай; и радость, что «они» побеждены или на твоей стороне. Игроки, ни слова не произнося, встают и швыряют на стол козырную даму, так лихо, что можно ей шею сломать. Женщины, закусив нижнюю губу, выкладывают красные кружочки на пронумерованные квадратики. Спасатели на водах роскошного курорта, студенты спортивного типа взирают с интересом на кассовые аппараты и прикидывают в уме, далеко ли до дверей. Стать победителем. Это предел.

Взбираясь вверх, Молочник стал проворным и ловким, колени упирались в каждую впадинку, пальцы нащупывали каждый выступ в гладкой поверхности скалы. Ум отключился, работало только тело. И вот он наконец стоит на узкой площадке футах в двадцати от входа в пещеру. Он разглядел и каменистую тропку, которая туда вела и которую он мог бы обнаружить и раньше, если бы так не спешил. По этой тропке проходили в пещеру охотники, ею когда-то воспользовались его отец и Пилат. Никто, кроме него, не изодрал в клочья одежду, карабкаясь двадцать футов вверх по крутой скале.

Он вошел в пещеру, и его ослепило полное отсутствие света. Он попятился, вышел и снова вошел, прикрывая ладонью глаза. Немного погодя он уже мог различить пол пещеры и ее стены. Вот каменистый выступ, на котором ночевали отец и Пилат, Молочник представлял его себе вовсе не таким широким. Кое-где пол растрескался — там когда-то жгли костры, — а у входа в пещеру торчит несколько валунов, и у одного из них раздвоена верхушка наподобие римской цифры V. Да, но где же кости? Цирцея сказала, что труп притащили сюда. Может быть, он в самой глубине, там, где находилась та прикрытая досками выемка? Молочник не захватил с собой фонарика и, конечно, промочил в ручья спички, но он все же попытался отыскать хоть одну сухую. Из всех спичек лишь одна или две чиркнули Однако постепенно его глаза привыкли к темноте. Он отломал ветку от куста, который рос у входа, и, ощупывая ею пол, двинулся, слегка пригнувшись, в глубь пещеры. Прошел так футов тридцать или сорок и вдруг заметил, что пещера сужается. Верхнего свода он не видел вообще. Он остановился и стал медленно продвигаться в сторону, ощупывая веткой пол и держа ее так, что кончик находился примерно на ярд впереди. Он наткнулся рукой на стену, сбил при этом сухой помет летучей мыши и повернул влево. Ветка почему-то не упиралась здесь в пол, а свободно повисла в воздухе. Он опять остановился и опускал ветку до тех пор, пока кончик ее не коснулся пола. Тогда, поднимая и опуская ветку и поводя ею вправо и влево, он убедился, что нашел то самое углубление. Оно было фута два в глубину, а в ширину примерно футов восемь. Он энергично начал шарить по углублению веткой. Вот она наткнулась на что-то твердое, потом еще раз. Молочник глотнул от волнения и опустился на колени. Он вглядывался в темноту что было сил, но ничего не видел. Вдруг он вспомнил, что в кармане жилета у него зажигалка. Он бросил ветку и полез в жилетный карман, чуть не теряя сознания от запаха денег… звуки рояля, мерцающие огоньки. Вот он нашел ее; ох, только бы зажглась. Он чиркнул раз, другой, огонек вспыхнул. Молочник начал вглядываться в яму, но огонек погас. Он снова щелкнул зажигалкой и заслонил рукой маленький хлипкий огонек. На дне ямы лежали камни, доски, листья, даже жестяная кружка, только золота не было. Он лег ничком, держа в одной руке зажигалку, а другой водил по дну углубления, ощупывал его, расковыривал, царапал, скреб. Нет, там не было округлых пузатеньких мешочков с золотом. Там ничего не было. Совсем ничего. И неожиданно он вдруг жалобно, отчаянно завыл: «У-у-у». Его крик вспугнул летучих мышей, они устремились вниз и заметались в темноте над его головой. Испуганный, он вскочил, и тут на его правом ботинке из мягкой кожи отлетела подметка. Спасаясь от летучих мышей, он вприпрыжку бросился вон из пещеры, высоко приподнимая ногу, чтобы не запнуться оторванной подметкой о землю.