Хосе Карлос Сомоса - Афинские убийства, или Пещера идей

Метафоры и образы, связанные со «ртами» или «пастями» и с «криками» и «ревом», занимают, как уже, наверное, заметил внимательный читатель, всю вторую часть этой главы. Для меня очевидно, что перед нами эйдетический текст.

Удивительно, что Монтал в своем эрудированном издании оригинала ни разу не упоминает о сильном эйдезисе в тексте, явственном по крайней мере в этой первой главе. Хотя возможно также, что он не был знаком с этим интересным литературным приемом. Для примера я откровенно (ибо переводчику следует быть откровенным в примечаниях; выдумка – привилегия писателя) расскажу любопытному читателю, как я открыл образ, скрытый в этой главе. Я приведу краткую беседу, состоявшуюся вчера с моей подругой Еленой, моей образованной и очень опытной коллегой. Тема всплыла в разговоре, и я с восхищением рассказал ей, что «Пещера идей», книга, которую я начал переводить, – Эйдетический текст. Она неподвижно наблюдала за мной, держа левой рукой хвостик одной из черешен со стоявшей рядом тарелки.

– Какой текст? – переспросила она.

– Эйдезис, – пояснил я, – это литературный прием, выдуманный древнегреческими писателями для передачи паролей или секретных сообщений в своих сочинениях. Он заключается в повторении определенных метафор или слов, выделив которые проницательный читатель может получить какую-то идею или образ, не связанные с оригинальным текстом. Аргинуз Коринфский, к примеру, сумел с помощью эйдезиса скрыть в длинном стихотворении, на первый взгляд посвященном полевым цветам, подробнейшее описание любимой девушки. А Эпаф Македонский…

– Как интересно, – скучая, улыбнулась она. – И что, хотелось бы знать, прячется в твоем анонимном тексте «Пещеры идей»?

– Когда переведу все – узнаю. В первой главе чаще всего Повторяются слова «волосы», «гривы» и «рты» или «пасти», которые «кричат» или «рычат», но…

– «Гривы» и «рычащие пасти»?… – запросто прервала меня она. – Может речь идет о льве, как считаешь?

И съела черешню.

Я всегда ненавидел эту женскую способность без усилий достичь истины, пройдя по кратчайшему пути. Теперь уже я застыл, вытаращив на нее глаза.

– Лев, ну понятно… – пробормотал я.

– Непонятно только, – продолжала Елена, не обращая на меня внимания, – почему автор считал идею льва настолько секретной, чтобы скрыть ее с помощью этого… как ты сказал?

– Эйдезиса. Узнаем, когда закончу перевод. Эйдетический текст можно понять, только прочитав его от корки до корки, – сказал я, думая: «Ну ясно, лев… Как же мне раньше б голову не пришло?»

– Ладно. – Для Елены разговор был окончен, она поджала длинные коги, которые раньше были вытянуты на стуле, поставила тарелку с черешней на стол и поднялась. – Значит, переводи дальше, потом расскажешь.

– Удивительно только, что Монтал ничего не заметил в рукописи… – сказал я.

– Ну, напиши ему письмо, – предложила она. – И его уважишь, и себя покажешь.

И хотя я изобразил несогласие (чтобы она не заметила, что одним махом решила все мои проблемы), в конце концов так я и сделал.

«Папирус маслянистый на ощупь; пальцы скользят по его поверхности, как по маслу; в центре он шелушится хрупкими чешуйками», – так описывает Монтал листы папируса начала второй главы рукописи. Может быть, при его изготовлении были использованы листья разных растений?

Кажется, главные элементы эйдезиса в этой главе – «холод» и «влажность», а также «извивающееся» и «колеблющееся» движение во множестве вариантов. Речь может идти о море (это было бы очень по-древнегречески). Но к чему тогда постоянно повторяющийся признак «маслянистости»? Идем дальше.

Я перевожу буквально «головка смоквы», хотя не совсем понимаю, что имел в виду анонимный автор: возможно, речь идет о более толстой и мясистой части плода, хотя также может быть, что это часть около черенка. Ç другой стороны, вполне возможно, что эта фраза всего лишь литературный прием для выделения слова «голова», которое все больше и больше проявляет себя как эйдетическое.

Эти последние фразы: «За словами всегда скрываются идеи…» и «только они и важны», вне зависимости от их значения в вымышленном диалоге, представляются мне также ключом-посланием автора, подчеркивающим наличие эйдезиса. Похоже, Монтал, как всегда, ничего не заметил.

Этот любопытный абзац, на первый взгляд, описывающий в поэтической форме подростков, принимающих душ после гимнастического зала, содержит в синтезированном, но ясно выраженном виде почти все эйдетические мотивы второй главы: среди них «влага», «голова» и «извивы». Также заметно повторение сложных слов с «много-» и слова «чешуя», уже встречавшееся ранее Образ же «цветка из плоти» мне кажется обычной, не эйдетической метафорой.