Хосе Карлос Сомоса - Афинские убийства, или Пещера идей

Первый удар сломал ему руку, как стебелек лилии, и смел половину лица. Он падал дальше. Достигнув дна, его маленькая грудь разбилась о камни, прекрасная улыбка занемела на девичьем лице, красивая светловолосая прическа рассыпалась, как драгоценные камни, и вся прелестная фигурка стала похожа на сломанную куклу. [128]

– Отчего бы тебе не присоединиться к нам, Гераклес? – В голосе Этис слышалось плохо скрываемое волнение. – Тебе неведомо бескрайнее счастье, которое приносит освобождение твоих инстинктов! Ты перестаешь бояться, беспокоиться, страдать… Ты становишься богом.

Она умолкла и смягчила интонацию, чтобы добавить:

– Мы бы могли… кто знает?… начать все заново… ты и я…

Гераклес ничего не ответил. Он обвел их взглядом. Не только Этис, всех их, одного за другим. Их было шестеро: два старых раба (пожалуй, один из них был Ифимах), две молодые рабыни, Этис и Элея. Он порадовался, что среди них не было мальчика. Остановив взгляд на бледном лице дочери Этис, он сказал:

– Ты страдала, верно, Элея? Твои вопли не были притворными, как крики твоей матери…

Девушка ничего не ответила. Она смотрела на Гераклеса пустыми, как у Этис, глазами. В эту минуту он заметил, как сильно они похожи. Он невозмутимо продолжал:

– Нет, ты не притворялась. Твоя боль была настоящей. Когда зелье перестало действовать, ты вспомнила, так ведь?… И не смогла этого вынести.

Девушка, казалось, хотела что-то сказать, но Этис быстро вмешалась:

– Элея молода, и ей трудно понять некоторые вещи. Теперь она счастлива.

Он посмотрел на них, на мать и дочь: их лица были подобны белым стенам, лишенным эмоций и разума. Он огляделся вокруг: с рабами было то же самое. Он подумал, что бесполезно пытаться пробить брешь в сплошной стене немигающих взглядов. «Вот какова религиозная вера, – сказал он себе, – она стирает с лиц волнение сомнений, как нет их на лицах невеж». Откашлявшись, он спросил:

– Почему же выбрали Трамаха?

– Настал его черед, – ответила Этис. – То же будет со мной и с Элеей…

– И с крестьянами из Аттики, – согласился Гераклес. Выражение лица Этис на мгновение стало таким, какое

бывает у матери, набирающейся терпения, чтобы объяснить Маленькому сыну что-то очень простое.

– Наши жертвы всегда добровольны, Гераклес. Мы даем крестьянам возможность выпить кион, и в их воле принять его или отказаться. Но большинство соглашаются. – И чуть улыбнувшись, она прибавила: – Никто не может быть счастливым, руководствуясь лишь своими помыслами…

Гераклес возразил:

– Не забывай, Этис, что я должен был стать недобровольной жертвой…

– Ты раскрыл нас, и мы не могли этого допустить. Наше братство должно оставаться тайным. Не так же ли поступили и вы с моим супругом, когда решили, что стабильность вашей чудесной демократии подвергалась опасности от таких, как он?… Но мы хотим дать тебе последнюю возможность, Присоединись к нам, Гераклес… – И она вдруг прибавила, словно умоляя его: – Будь счастлив хоть раз в жизни!

Разгадыватель глубоко вздохнул. Он решил, что уже все сказано и теперь они ждут от него какого-то ответа. Так что он заговорил твердым, спокойным голосом:

– Я не хочу, чтобы меня разорвали на части. Для меня это не способ обрести счастье. Но я скажу тебе, Этис, что я сделаю, и вы можете рассказать об этом своему главарю, кем бы он ни был. Я отведу вас к архонту. Всех вас. Я совершу правосудие. Вы незаконная секта. Вы убили нескольких афинских граждан и многих аттических крестьян, которые никак не связаны с вашими абсурдными верованиями… Вас осудят и будут пытать, пока вы не умрете. Вот как я обрету счастье.

Он снова по очереди обвел глазами окружавшие его каменные взгляды. Остановившись на темных глазах Этис, он прибавил:

– В конце концов, как ты сказала, мы сами отвечаем за свои поступки, так ведь?

Помолчав, она произнесла:

– Думаешь, смерть или пытки нас пугают? Ты ничего не понял, Гераклес. Мы открыли счастье, недоступное разуму… Что нам до твоих угроз? Если это необходимо, мы умрем с улыбкой на губах… и ты никогда не поймешь ее причины.

Гераклес стоял спиной ко входу в трапезную. Внезапно оттуда на всю комнату разнесся новый, густой и мощный голос с оттенком издевки, будто не принимавший всерьез самого себя:

– Нас раскрыли! В руки архонта попал папирус, где говорится о нас и упоминается твое имя, Этис. Наш добрый друг принял меры предосторожности перед тем, как отправиться к тебе…

Гераклес обернулся и увидел морду уродливого пса. Пес сидел на руках огромного мужчины.