Олег Рой - След ангела

— Пять кусков.

— Невелика сумма, — Игорь немного помолчал. — Могу тебе занять. Вернешь, когда отработаешь. Тем более что работа скоро будет…

— Клево, спасибо! — выдохнул Санек. Он так обрадовался, что даже не догадался спросить, о какой именно работе идет речь. И вспомнил об этом только дома — когда спрашивать, разумеется, было уже некого.

Впрочем, что об этом париться. Со временем все станет известно. А сейчас его больше волновало то, что у него почти чудом появилось пять тысяч, одной розово-оранжевой купюрой с изображением видов города Хабаровска. А значит, завтра с утра можно идти к Сереге-кольщику!

Весь вечер левое плечо отчаянно зудело и чесалось, будто татуировка уже была сделана. К счастью, думать об этом было особенно некогда. Мать затеяла в квартире генеральную уборку (а то уже до Нового года недалеко) и заставила его двигать мебель, чтобы вымести из-под нее пыль, и развешивать выстиранные и выглаженные ею занавески.

Наутро Санек, выйдя со своего двора пораньше, не повернул направо, к школе, а, сделав крюк, точно в восемь был в магазине, где работал Серега.

Тот тоже пришел вовремя. Санек разделся до пояса и спросил:

— А много это времени займет?

— В три часа уложусь, если отвлекать не будут, — ответил Серега и неожиданно предложил:

— Ты знаешь, я тут подумал: зря ты хочешь ангела на плечо посадить. Давай я тебе двух наколю, зеркально, на обе лопатки. Вот это будет круто, просто загляденье.

— Нет, не надо, давай на плечо.

Но видно было, что Сереге, как любому художнику, неохота было распроститься со своим замыслом.

— Ну ты головой подумай! Я тебе обоих ангелов за те же пять штук сделаю. Ты меня потом вспоминать будешь — как летом на пляже ляжешь — все девчонки твои, в натуре!

Санек понял, что так просто он от своего не отступит. Нахмурил брови, принял грозный вид, угрюмо пробасил:

— Харэ базарить!

Серега тут же согласился:

— Все, без базара. Желание клиента — закон! — и, доставая свою машинку, добавил: — Бабки вперед.

Санек выложил на стол купюру. Серега сунул деньги в карман брюк, размотал провод своей машинки. Агрегат был нехитрый — переделанный из электробритвы. Вибратор толкал иголку, она входила в кожу на миллиметр-полтора. Рисунок наносился обыкновенной зеленкой.

Для начала Серега скопировал уменьшенный рисунок на специальную бумагу типа копирки. Несколько быстрых движений — и вот уже контуры ангела красуются на руке Санька. Время испытаний было уже совсем близко…

Мастер расположил на столе перед глазами и ксерокопию, и рисунок Лилы. Пожужжал для пробы машинкой. И уже, казалось, приступил к делу, но вдруг, точно вспомнив что-то, прервался, согнулся вдвое, полез под стол, извлек початую бутылку коньяку. Снял с полки стакан. Налил до краев.

— Вот, выпей, чтобы больно не было.

— Я не пью.

— Да не боись, лишнего бабла за конину не сдеру — наркоз входит в цену.

— Не пью я, понял? Вообще не пью!

— Слушай сюда, лох! Я тебя не спрашиваю, пьешь ты или на хлеб мажешь. Мне для работы нужно, чтобы ты этот стакан до дна выдул. Сечешь? Если не выпьешь — не расслабишься. Глянь, вон мышцы буграми надулись. Значит, вся моя работа пойдет коту под хвост. А ты потом будешь трепать всем, что тебе Серега-кольщик плечо изуродовал. Ты же понимаешь, то, что сейчас сделаем, с тобой уже до самой смерти останется, никуда не денется, и никакой химией не выведешь. Так что давай, братан, решай. Если ты сдрейфил — так и скажи. Вот твои бабки, забирай и вали… А если ты мужик, если ты правильный пацан — то, блин, хлопни этот стаканец, давай руку — и поехали!

И прежде чем Санька успел что-то возразить, рука его будто сама собой потянулась к стакану, и он выпил пахучую коричневую жидкость большими глотками, с отвращением, стараясь не вдыхать запаха, как выпил бы, наверное, керосин. Опустошив стакан до дна, с громким стуком поставил его на стол. Так всегда делали отец и его друзья. А поскольку закуски к коньяку у Сереги-кольщика не полагалось, Саня по-мужицки понюхал свой кулак и откинулся спиной на спинку стула.

Негромко зажужжала машинка, руку кольнуло, сначала слегка, потом сильнее… Голова закружилась. Он сжал зубы, изо всех сил стараясь, чтобы на лице, как это пишут в книгах, «не дрогнул ни один мускул». Не хватало еще, чтобы Серега решил, что ему, Саньке, страшно или он боится боли. Ничего он не боится! Надо только немного потерпеть — и все кончится. Голова кружилась все сильнее, очертания предметов начали расплываться перед глазами. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, Санька зажмурился. Надо отвлечься. Подумать о чем-нибудь хорошем, приятном. О Лилке, например…