Джойс Оутс - Блондинка. том I

А что ждет ее впереди?.. Да тоже ничего хорошего. Ранняя смерть в результате передозировки наркотиков, или от пьянства, или перерезанные в ванне вены, или какой-нибудь сумасшедший любовник. При мысли о трагичности судьбы и жизни этой девушки сердце Отто, у которого вовсе не было сердца, вдруг заныло. По сути, она была существом, совершенно не защищенным обществом. Одиночкой, без семьи, без «корней». Просто куском соблазнительного мяса, который следовало выставить на рынок для продажи. И это — в самом расцвете молодости и красоты, которые, как известно, тоже не вечны. В свои двадцать три она выглядела лет на шесть моложе — довольно странно, учитывая суровость, с которой обошлась с ней судьба. Но, как справедливо заметил и доказал великий учитель Отто Уокер Эванс [51] Эванс, Уокер (1903–1975) — фотограф, автор многих известных фотографий, повествующих о жизни на Юге в период Великой депрессии. , бесконечно снимавший еще в 1930-е лишенных всяких прав сборщиков урожая и мигрантов-рабочих американского Юга, в один прекрасный день она начнет стареть быстро и неотвратимо.

Я никого никогда не заставляю. Они сами приходят ко мне, по собственной доброй воле. Я, Отто Эсе, лишь помогаю им повыгоднее продать себя. Если б не я, их цена на рынке была бы просто мизерна.

Так эксплуатировал он Норму Джин или нет?.. Ответ на этот вопрос был неясен ему самому. Швырнув Норме Джин грязную занавеску, он сказал:

— О’кей, детка. Все, снято! Ты была просто великолепна. Фан-тастика!

Норма Джин смотрела на него, рассеянно моргая, и какое-то время словно не узнавала. Как какая-нибудь девица из борделя, накачанная алкоголем и наркотиками, не узнает мужчину, который только что трахал ее, не понимает даже того, что ее трахали, и не знает, сколько времени это продолжалось.

— Все, конец. И это было хорошо.

Но если серьезно, Отто вовсе не хотел, чтоб девушка знала, насколько это было хорошо. Каким невероятным, даже историческим событием станет этот день, эти съемки в студии Отто Эсе. Что снимки Нормы Джин, она же «Мэрилин Монро», в обнаженном виде, которые он сделал сегодня для календаря, прославятся на весь мир, сделают этот календарь известным. Снимки, за которые эта модель получит пятьдесят долларов и на которых заработают миллионы долларов другие. Мужчины.

А ступни ног у меня были совершенно голые!..

Зайдя за расписную китайскую ширму, Норма Джин торопливо одевалась. Девяносто минут пролетели, как во сне. Голова у нее раскалывалась от боли — наверное, виной тому совершенно жуткое движение за окном, по Голливуд-бульвар, вонь выхлопных газов, эти гудки. Груди затвердели и ныли, будто налитые молоком. Если бы мы с Баки Глейзером завели ребеночка, я была бы сейчас в безопасности.

Она услышала, как Отто говорит с кем-то. Наверное, кому-то звонит. И тихо так посмеивается.

Яркие огни погасли, измятую малиновую драпировку небрежно свернули и бросили на полку, туда, где были свалены рулоны непроявленной пленки. Норме Джин хотелось одного — поскорее уйти от Отто. Выйти из состояния сонного оцепенения, в котором она пребывала под ослепительным светом софитов и видела черепообразное лицо фотографа, так и пожиравшего ее глазами. И вожделение, которое светилось в этом взгляде, относилось не к ней. И счастье, звеневшее в его возбужденном голосе, относилось тоже не к ней. Кончилось это унижение. Когда я раздевалась перед мужчиной, который вовсе не любит меня. О, если б у меня был ребенок!..

Ей следует признать тот факт, что раздевалась она в студии Отто Эсе исключительно ради денег. Ей просто позарез нужны были эти деньги, тем более что как раз в этот уик-энд она собиралась навестить Глэдис в больнице. И еще она разделась донага и так унизилась в надежде, что если Отто Эсе увидит ее обнаженной, увидит ее прекрасное молодое тело и прекрасное молодое тоскующее лицо, то не в силах будет устоять и полюбит ее, как втайне любил все эти три года, что они были знакомы. А что, если Отто Эсе импотент, подумала вдруг Норма Джин? Только в Голливуде ей довелось узнать, что это такое, мужская импотенция. Ну и что с того? Даже импотент может полюбить ее. Ведь могут же они обниматься, целоваться, ласкаться ночами напролет. Да она даже будет счастливее с импотентом, нежели с нормальным мужчиной. Она это точно знала!

Теперь она была полностью одета. И стояла в босоножках на среднем каблучке.

Придирчиво оглядела себя в маленьком зеркальце, затуманенном желтоватой пудрой, в котором ее голубые глаза плавали как рыбки. «Я все еще здесь».