Грэм Грин - Брайтонский леденец

— Через полчаса мы вернемся с деньгой, — сказал он, вышел из комнаты, хлопнув дверью, и спустился по лестнице пансиона Билли. Холод от мокрой одежды проникал до самых костей, лицо сморщилось от озноба, узкие плечи вздрагивали. Он бросил через плечо шагавшему за ним Дэллоу:

— Мы пойдем к Бруеру. Довольно будет проучить его одного.

— Как знаешь, Пинки, — ответил Дэллоу.

Дождь перестал; был отлив, и мелкое море отступало вдали от песчаной отмели. Где-то часы пробили полночь. Дэллоу вдруг захохотал.

— Что это тебя разбирает, Дэллоу?

— Я вот о чем думаю, — ответил Дэллоу. — Ты мировой парень. Пинки. Кайт правильно сделал, что принял тебя. Ты идешь напролом, Пинки.

— Ты молодец, — сказал Пинки, глядя вперед; лицо его передергивалось от озноба.

Они прошли мимо «Космополитена», мимо фонарей, горевших там и здесь на огромной набережной, к башенкам, выделявшимся на фоне быстро бегущих облаков. Когда они проходили мимо кафе Сноу, там погасло последнее окно. Они повернули на Олд-Стейн. У Бруера был дом возле трамвайной линии на Льюис-роуд, почти под железнодорожным мостом.

— Он уже лег спать, — сказал Дэллоу.

Пинки позвонил, не отнимая пальца от кнопки. По обеим сторонам дороги тянулись ряды низеньких, закрытых ставнями, лавочек; по безлюдному шоссе, звеня и качаясь, прошел пустой трамвай с надписью «В парк»; пассажиров в нем не было, кондуктор дремал на одной из скамеек, крыша блестела от ливня. Пинки все держал палец на кнопке звонка.

— Почему Спайсер сказал это… о том, что я женюсь? — спросил Малыш.

— Он просто подумал, что это заткнет ей глотку, — ответил Дэллоу.

— Такие, как она, меня не волнуют, — сказал Малыш, нажимая на кнопку звонка.

На лестнице зажегся свет, скрипнула оконная рама, и чей-то голос окликнул:

— Кто это?

— Это я, — ответил Малыш, — Пинки.

— Что тебе надо? Почему ты не мог прийти утром?

— Мне нужно поговорить с тобой, Бруер.

— Какие это у нас срочные разговоры, Пинки? Неужели нельзя подождать до утра?

— Открывай-ка лучше, Бруер. Ты же не хочешь, чтобы сюда явилась вся банда.

— Старуха ужасно больна. Пинки. Я не хочу ее тревожить. Она заснула. Не спала три ночи.

— Так это ее разбудит, — ответил Малыш, держа палец на кнопке звонка.

Через мост медленно проехал товарный поезд, дым от него заволок Льюис-роуд.

— Отпусти звонок, Пинки, я открою.

Пока Пинки ждал, его пробирала дрожь; он засунул руку в перчатке глубоко в мокрый карман. Бруер отворил дверь; это был тучный пожилой человек в грязной белой пижаме. Нижняя пуговица была оторвана, и из-под куртки виднелся толстый живот с глубоко ушедшим пупом.

— Входи, Пинки, — сказал он, — только тихонько. Старуха совсем плоха. Я с ней вконец измучился.

— Поэтому ты и не заплатил свой взнос, Бруер? — спросил Малыш.

Он презрительно осмотрел узкую переднюю — ящик от устриц, превращенный в стойку для зонтов, поеденная молью оленья голова, на один из рогов которой надет котелок, стальная каска, используемая как цветочный горшок. Кайт мог бы заполучить кого-нибудь побогаче. Бруер только недавно перестал принимать ставки на углах улиц и в барах. Мастер обжуливать клиентов. Нечего было и пытаться вытянуть больше десяти процентов с его выручки.

— Заходите и располагайтесь, — сказал Бруер. — Здесь тепло. Какая холодная ночь!

Даже дома, в пижаме, он оставался притворно веселым. Он был, как надпись на карточке, где помечают ставки на бегах: «Старая фирма. Вы можете доверять Биллу Бруеру». Он зажег газовый камин, включил торшер под красным шелковым абажуром с бахромой. Свет блеснул на посеребренной коробке для печенья, на свадебной фотографии в рамке.

— Хотите рюмочку виски? — предложил Бруер.

— Ты знаешь, я непьющий, — ответил Малыш.

— Ну, так Тэд выпьет, — сказал Бруер.

— Что ж, я могу выпить, — отозвался Дэллоу. Он усмехнулся и сказал: — Вот какое дело.

— Мы пришли за взносом, Бруер, — сказал Малыш.

Человек в белой пижаме нацедил содовой воды себе в стакан. Он повернулся к Пинки спиной и наблюдал за ним в зеркало над буфетом, пока они не встретились глазами.

— У меня что-то душа неспокойна, Пинки, — сказал он. — С тех самых пор, как пристукнули Кайта.

— А что? — спросил Малыш.

— Да вот что. Я все думаю, если ребята Кайта не могут защитить даже… — Он вдруг замолк и стал прислушиваться. — Что это, старуха? — Из комнаты наверху донесся слабый кашель. — Она проснулась, — сказал Бруер. — Мне нужно пойти поглядеть, что с ней.