Григорий Ряжский - Нет кармана у Бога

…Так чужды были всякой новизне, что тесные объятия во сне бесчестили любой психоанализ…

…Так долго прожили мы с ней, что сделали из собственных теней мы дверь себе — работаешь ли, спишь ли, но створки не распахивались вновь, и мы прошли их, видимо, насквозь и чёрным дымом в будущее вышли…

Инка, тоже лежа на спине, держала меня за руку и внимательно слушала, а потом сказала:

— Абсолютно гениальные строки. Только я не желаю выходить чёрным дымом. Хочу, чтобы в землю. И первой из нас двоих. В крайнем случае, одновременно.

Так и получилось. Всё, как она хотела, моя Инка. Первой и бездымно. Если только не принимать в расчёт дым от мусоровоза.

И снова я сбился с главной линии, прошу прощения. Дальше идём. Короче, Джаз вскоре умотал, сбросив мне товар, а я закружил по камере набоковским Цинциннатом, перед камином собственного дизайна. Хотелось петь, декламировать стихи, обильно есть и много, без устали работать. Попутно выяснилось, что крепкий алкоголь вроде односолодового виски при соединении с коксом высокой выделки и дурью домашней выработки вовсе не сбивает с мысли. Наоборот, весьма способствует правильной усвояемости этой полезной смеси зрелым и даже пожилым организмом. Это открытие приятно удивило, но неприятно расстроило осознанием несправедливого упущения стольких лет по извлечению добавочного удовольствия от жизни.

Однако эту грусть я быстро преодолел, заведя параллельно с новым триединым увлечением нежный роман со студенткой-первокурсницей родом из Южно-Сахалинска. Ведь если не совершать глупости, то это значит, вы состарились — определённо так, согласны? Её, маленькую ростом, как Инка, и тоненькую, как моя калмыцкая белочка, в середине учебного года привёз ко мне в Ахабино Джаз. Складывалось впечатление, что непосредственно сам он к этой своей однокурснице мужского интереса не проявил — просто прихватил с собой на природу за компанию, чтобы освежить женским присутствием однообразную отцовскую жизнь в отрыве от городских удовольствий. Подумаешь, большое дело — не женюсь, так созвонюсь потом, в конце концов. Это я тогда так подумал поначалу. Так или иначе, но в цель, желая того или не желая, мой заботливый мальчик попал.

Ей было девятнадцать, только недавно исполнилось. Узнав об этом, я сходил наверх, скоренько дёрнул «быструю» и спустился обратно с ещё пахнувшим неостывшей типографией последним романом моего сочинения «Черная клавиша, белая клавиша», белая бумага, офсетная, изд. «ЭХМА-СТРЕСС», тир. 100 000 экз. плюс адрес для пересылки «почта — книгой», 2006 г., формат 84 × 108 1/32, гарнитура Baskervill, заказ № 1396, санитарно-эпидемиологическое заключение 77.99.60.953.Д.007027.05.06, 318 стр.

До самого последнего момента девочка не верила, что известный писатель Дмитрий Бург является законным родителем её нерусского сокурсника. Спросила невпопад, пока добирались до места, что, мол, папа твой тоже не нашего происхождения, как и ты? Обрусевший индус? Или твоя мама индуска? Или оба они? Джаз тогда, кажется, был под папироской и ответил, что папа с покойной матерью оба белые, но далёкий предок по линии двоюродной прабабушки приходился роднёй купцу Афанасию Никитину, который в свою очередь, выкупив и вывезя из далёкой Индии местную красавицу, сделал её своей наложницей. Оттуда и берёт свои корни генеалогическая веточка Никитиных-Бургов по материнской линии. А фиолетовый ген через поколения вышел наружу именно в нём, в Джазе Раевском, потому его фамилия — по маме, чтобы лишний раз не трепать имя знаменитого отца и избегать ненужных вопросов.

Такое объяснение её вполне устроило, и девчонка потеряла бдительность. Это её и погубило. Или осчастливило. Именно в этот переломный момент, сразу по прибытии на воздух, я подписал и вручил ей «Клавиши», одновременно прижав к своим губам тонкое запястье её левой руки.

Потом пили виски. Мы с Джазом — чистый со льдом, студентка — со льдом и пепси-колой. Через пару часов Джаз, ободряюще подмигнув мне, незаметно исчез. Я даже точно не помню, уехал совсем или укрылся в гардеробной лаборатории. Я его в тот день вообще больше не помню.

Сам я тем временем разжёг камин и запалил новую свечечку, воткнув её в подсвечник с индийским буйволом, который Инка купила в Ашвеме незадолго до смертельного выпадения с балкона. Так и не успела буйволом попользоваться. Но зато его регулярно возжигал и гасил я. Правда, от последнего поджига минуло года два с небольшим, которые, как вы помните, пришлись на творческо-личностный застой. И теперь, по всей вероятности, с появлением Джазовой одногруппницы этому неприятному факту в писательской биографии наступал конец. Однако, боясь спугнуть тонкокостную гостью, я сумел удержать в себе резко проснувшуюся страсть и не стал в тот раз призывать девочку осмотреть писательскую опочивальню. И не ошибся в диагнозе событий. Вижу, оценила та победу сдержанности над пылкостью. Просекла, хоть и маленькая. И благодарно приняла под занавес сотку чистого вискаря, безо льда и колы, в знак полного доверия к потомку Афанасия Никитина по линии матери родной.