Юрий Арабов - Орлеан

Но после этого курица, почувствовав свое унижение, будто бы ожила и вырвалась из рук иллюзиониста. Она ускакала сначала на стол, потом свалилась вниз и отбежала на обрубленных лапках в угол, оскалившись и наблюдая за дядей Борей всем своим усеченным телом.

В гримерную вошел Василий Карлович Неволин. Молча подал дяде Боре руку. Тот хотел ее пожать, но дознаватель отдернул, потому что не хотел мараться и здороваться с каждым встречным за руку.

Поглядел на курицу, лежавшую на полу, ударил по ней ногой и сел на специальный коврик, на котором дядя Боря творил намаз.

– Мы сделали экспертизу крови, собранной на твоей арене.

– Слава Аллаху, – обрадовался иллюзионист словам гостя, – теперь, конечно, с меня сняты все подозрения.

– Это штаны сняты, – возразил Неволин. – Но подозрения остались. Кровь оказалась человеческой.

– Вот как… Фу, – и дядя Боря вытер испарину со лба. – Ума не приложу, как она там оказалась. У меня мозг отлетает от ваших слов.

– И у меня отлетает. Более того, группа крови совпадает с группой крови гражданки Битюцких Надежды Савельевны. Думаю, что вопрос ясен.

– Ясен… А как же… А как же подробная генетическая экспертиза? – взволновался иллюзионист. – Без нее суд не поверит доводам обвинения.

В это время в кармане у Василия Карловича зазвонил мобильный.

– Балашов на связи, – раздался в трубке голос напарника, который наблюдал на стройке за следственным экспериментом. – В поставленном кресле появился целлофановый пакет.

– Откуда он взялся? – не понял Неволин.

– А черт его знает. Наверное, ветер принес.

– Приобщи пакет к делу и наблюдай дальше. Конец связи. – И дознаватель вырубил свой телефон. – Так о чем мы говорили? – пробормотал он растерянно, потому что не мог собрать в кулак разбегающиеся мысли.

– О подробной генетической экспертизе, – напомнил иллюзионист.

– Ишь чего захотел, старый хряк, – пробормотал душевно Василий Карлович. – Такую экспертизу делают только в Москве. На это уйдет несколько месяцев, и ты все это время будешь здесь перепиливать людей? На свободе? Собирая полные залы и щурясь, как жирный кот, от полученного удовольствия?

– Да… То есть нет… Не арестовывайте меня, гражданин начальник! Очень прошу!.. – вдруг взмолился иллюзионист, потеряв за секунду всю свою харизму. – Я еще вам пригожусь.

– Пригожусь… – повторил Неволин вслед за ним, думая о чем-то своем. – А чем ты пригодишься, скажи?

Дядя Боря потерянно молчал.

– Разве что перепилить нужного мне человека? – произнес дознаватель предположительным тоном.

Иллюзионист кинул на него быстрый взгляд.

Достал из угла гримерной поруганную курицу, обтер ее о свой халат и заглянул в разрезанный живот.

– Раньше в животе были потроха, – сообщил он. – В специальном целлофановом мешочке. Они были очень вкусные, эти потроха. А теперь ничего нет… Почему?

– В каком смысле?

– А в том, что здесь дилемма. Или из куриц их вынимают, или они родятся и живут без потрохов. Ваш ответ?

– Второе, – выбрал дознаватель.

– Значит, полые изнутри? – потребовал уточнения дядя Боря, сверля Неволина испытующим взглядом.

– Так же, как и люди.

– Большая ли масса тела? – спросил вдруг шепотом иллюзионист.

И Василий Карлович понял: поплавок пошел на дно. Удилище выгнулось радугой и потянуло самого рыбака в ледяную воду продуманного злодеяния.

– Если масса курицы, то не очень. А если человека, то много больше, – ответил осторожно Василий Карлович.

– А костная масса?

– Кости есть, – абстрактно сообщил Неволин.

– Кость толстая?

– А зачем тебе это знать?

– Мне нужно взять соответствующую пилу. Выбрать ее под предположительную костную массу, понимаете? Это очень трудоемкое дело.

– Выберешь, – пообещал дознаватель. – Тебе это раз плюнуть.

Дядя Боря не стал возражать. С трудом отломил от курицы толстую ляжку, и красноватый сок брызнул ему прямо в лицо.

– Будете?..

Неволин кивнул. Обтерев руки о штаны, он отломил себе легкое крылышко, и оба они начали хрустеть зажаренной коркой.

Им было хорошо, потому что они пришли к приемлемому компромиссу и нравственные муки обоих обещали закончиться обоюдовыгодной ямой.

На канате, подвешенном к куполу, болталась изможденная женщина средних лет. Ей хотелось разжать руки и упасть на головы зрителей, она боялась увольнения, эта женщина, и падение с высоты было бы достойным выходом из ситуации, в которой она пребывала. Жизнь не удалась и клонилась к закату. Номер ее не пользовался успехом, она знала, что половина зрителей задирают свои головы лишь затем, чтобы узнать, сделала ли она депиляцию, а вторая половина, не испытывавшая даже подобия влечения к ней, лишь зевает и ждет начала представления дяди Бори, который один пользовался относительным успехом, хоть никакой депиляции отродясь не делал.