Зэди Смит - Белые зубы

Они знают, чего хотят. Особенно те, кто в этом веке переместился из одного места в другое, как мистер Де Винтер (урожденный Войчич) — переименованный, обновленный. Они хотят, как в любой анкете, места, свободного места, только места, места, места…

Как в телевизоре! Лучшего комплимента для происходящего в реальности у Арчи не существовало. А тут даже круче, чем в телевизоре. Очень по-современному. От дизайнерских изысков просто дух захватывает, сидишь и дохнуть боишься. Взять хоть эти кресла — пластиковые, без ножек, в форме буквы «s»; ощущение такое, будто они согнулись сами собой; и так ладно стоят в десять рядов — сотни две, наверное; а когда садишься, они подстраиваются под тебя — мягкие, но упругие. Удобство! Прогресс! Только и остается, что восхищаться их искусным изгибом, думает Арчи, опускаясь в одно из таких кресел, — ему в его складывательной конторе такое и не снилось. Красота!

А еще здесь лучше, чем в телевизоре, потому, что кругом полно своих. Позади, у самой стены, Миллбой (паршивец), Абдул-Джимми и Абдул-Колин; поближе в середке — Джош Чалфен, на первом ряду — Маджид с Чалфеншей (Алсана на нее и не глядит, но Арчи все равно решает помахать, а то невежливо), а лицом к собравшимся (прямо возле Арчи — у него тут наилучшее место) сидит Маркус — прямо как в телевизоре: за длинным-длинным столом, облепленным микрофонами точно роем насекомых, точно огромными черными брюшками пчел-убийц. Рядом с Маркусом четыре незнакомца: трое его возраста, а один совсем старый, сморщенный — сушеный, если можно так выразиться. И на всех очки — ни дать ни взять ученые в телике. Жалко, одеты они по-простому: на них не белые халаты, а свитера с треугольным горлом, галстуки и мокасины.

Журналистской суетой Арчи не удивишь (плачущие родители, пропавшие дети либо, наоборот, по сценарию про заморских сироток: плачущий ребенок, пропавшие родители), но тут совсем иное дело: посреди стола находится кое-что весьма любопытное (на ТВ такого не увидишь, сплошные рыдания): мышь. Обычная такая коричневая мышка, одна-одинешенька, но очень подвижная — все кружит и кружит по большому, как телевизор, стеклянному коробу с вентиляционными дырочками. Сначала Арчи перепугался (семь лет в стеклянном ящике!), но выяснилось, что это временно, специально для фотографов. Айри объяснила, что в институте для мыши приготовлено просторное многоэтажное помещение с разными трубами и норками, не заскучаешь, и позже ее туда пересадят. Так что все в порядке. Ох и шельмовская морда у этой твари! Такое впечатление, что она все время корчит рожи. И вообще они такие проворные. Чертовски тяжело за ними следить. Потому-то Айри в детстве и не разрешали завести мышку. Куда проще с золотыми рыбками, да и память у них короче. По опыту известно: долгая память порождает обиды, а обиженный домашний питомец (не тем накормили, не так искупали) — то еще удовольствие.

— Верно говоришь, — соглашается Абдул-Микки и плюхается на сиденье рядом с Арчи, не испытывая ни малейшего почтения к этим креслам без ножек. — Охота, что ли, возиться с каким-нибудь окопавшимся грызуном.

Арчи улыбается. Микки — классный парень, с ним здорово ходить на футбол и крикет или смотреть уличную драку, — комментатор он что надо. Философ. Он такой затюканный, потому что в обычной жизни эта сторона его натуры почти не проявляется. Но сними с него фартук, дай отойти от плиты, оглядеться — Микки сразу себя покажет. Арчи всегда рад с ним поболтать.

— Что-то они тянут, — говорит Микки. — Не торопятся, верно? Так и будем весь вечер на мышь пялиться? Как-никак, сегодня канун Нового года, и раз мы сюда пришли, подавай нам что-нибудь эдакое.

— Да, — отвечает Арчи, и соглашаясь, и нет. — Думаю, они свои записи просматривают и все такое… Им же надо не просто вскочить и крикнуть что в голову придет. Они не обязаны нас развлекать. Ведь это наука. — Как и слово «современный», Арчи произносит «наука» так, словно кто-то вручил ему эти слова и взял обещание, что он их не сломает. — Наука — повторил Арчи, ухватив слово покрепче, — это совсем другой коленкор.

Микки кивает и не на шутку задумывается, пытаясь как следует взвесить контраргумент Арчи — науку со всеми ее экспертизами, высшими материями и мыслительными сферами, в которых ни Арчи, ни Микки ни разу не бывали (ответ: подумаешь!), пытаясь понять, готов ли он уважать науку (ответ: еще чего. Главное — школа жизни, согласен?), и прикидывая, сколько секунд ему нужно, чтобы разобраться с ней по-свойски (ответ: три).