Энни Прул - Горбатая гора

— В общем, я собираюсь участвовать в родео, — ответил Дайэмонд. — Буду ездить на быках.

— Дьявол! — сказала она. — Ты поступаешь так мне назло, я знаю. Ты просто ненавидишь меня. Так вот, на мою поддержку даже не рассчитывай.

— Ничего. Как-нибудь обойдусь.

— Не обойдешься, — возразила мать. — Как ты не понимаешь, что родео — это для грязных парней с ранчо, у которых нет таких возможностей, как у тебя? Только самые последние тупицы могут податься в бул-райдеры. Да они каждую неделю приходят в магазин, пытаются сбыть мне свои пряжки из дешевой латуни и грязные чапсы.

— Все равно, — сказал Дайэмонд. Ну как ей объяснить?

— Остановить поезд мне не под силу, — сдалась мать. — Как же с тобой тяжело, Коротышка, и всегда так было. Сплошные проблемы с самого первого дня. Как застелешь кровать, так и спать будешь. Точно тебе говорю. Сколько в тебе упрямства, — заключила она, — совсем как у отца. Ты весь в него, и не думай, что это комплимент.

«Да заткнись ты», — подумал Дайэмонд, но промолчал. Он хотел сказать матери, что можно наконец забыть про это вранье. Он совсем не похож на отца, да и не мог быть похож. С чего бы?!

— Не называй меня Коротышкой, — вот и все, чего дождалась тогда от него мать.

В Калифорнии, в школе бул-райдинга, Дайэмонд ездил на сорока быках в неделю. Он приобрел ящик спортивных бинтов и смотрел видеофильмы ночи напролет, засыпая перед экраном. Гнусавый голос инструктора без устали повторял: «Давай, жми, даже мысли не допускай о том, что можешь проиграть, не смотри вниз, найди точку равновесия, как только свалился — поднимайся и беги к выходу, никогда не сдавайся».

Вернувшись в Вайоминг, он снял комнатку в Шайенне, нашел работу, купил лицензию и начал участвовать в родео. Через месяц Дайэмонд Фелтс уже стал членом профессиональной ассоциации ковбоев родео и решил, что вот-вот заживет на славу, начнет кататься как сыр в масле. Люди говорили, что ему просто везет как новичку. Почти на каждом родео он встречал Лисиля Бьюда, вместе они дважды как следует напились и, устав от долгих переездов из города в город в одиночку и постоянного безденежья, решили объединиться. С тех пор они ездили вместе, рулили по очереди, участвовали в серийных выступлениях, узнавали быков на многочисленных мелких шоу в разных штатах, глотали дорожную пыль. Дайэмонд сам выбрал эту суровую, полную синяков и ушибов жизнь с ее запутанной философией, где страстное стремление выиграть сочетается с извинениями за победу, но как только парень садился на спину быка, внутри него словно вспыхивала темная молния — ощущение яркой, настоящей жизни.

Лисиль водил тридцатилетний пикап «шевроле» с гнутой рамой, поцарапанный и замазанный шпаклевкой, в котором уже поменяли и проводку, и двигатель, и глушитель, — автомобиль с характером, который упрямо тянул вправо. Ломался он исключительно в самые критические и неудачные моменты. Однажды, когда они спешили на турнир в Колорадо Спрингс, пикап вдруг остановился за сорок миль до пункта назначения. Ковбои забрались под капот.

— Черт, ненавижу копаться в этих масляных железках, ничего в них не понимаю. А ты-то хоть разбираешься в моторах?

— Что я, придурок?

Рядом остановился грузовик, принадлежащий ковбою-роуперу [6] Роупер — участник соревнований родео по поимке бычка арканом. Свитсу Масгроуву. За рулем сидела его жена, Нив. Свитс вылез из кабины. На руках он держал малышку в розовом комбинезоне.

— Проблемы?

— Даже не знаем. Может, у нас не проблемы, а наоборот, что-то хорошее с машиной случилось, да нам-то все одно.

— Я зарабатываю этим на жизнь, — сказал Масгроув и, придерживая дочку одной рукой, склонился над двигателем и стал перебирать внутренности пикала. — Если бы мы жили одним только родео, то быстро протянули бы ноги, да, малышка?

К пикапу неторопливо подошла Нив, чиркнула спичкой по подошве сапога и затянулась сигаретой; облокотилась о спину мужа.

— Тебе нож не нужен? — спросил Лисиль. — Чё-нить отрезать?

— Твоя дочка сейчас вся перемажется, — заметил Дайэмонд, намекая на то, что ребенка неплохо бы передать Нив.

— Пусть лучше у меня будет чумазая девочка, чем одинокая, мх-мх-мх? — проговорил он в пухлую младенческую шейку. — Ну-ка, попробуй завести.

Двигатель не завелся, а времени на то, чтобы ковыряться в нем, больше не оставалось.

— Вам двоим к нам в кабину не втиснуться, а кобыла моя не любит делиться своим трейлером. Но это ни хрена не значит, потому что позади едет еще целая толпа ребят. Кто-нибудь вас подберет. Не бойтесь, не опоздаете. — С этими словами Масгроув засунул в рот капу — розовую, оранжевую и сиреневую — и широко улыбнулся пришедшей в полный восторг малышке.