Дэниел Хейз - Слезовыжималка

Мы постарели, Эван. Хотя дело в другом. Когда я сюда вхожу, я расслабляюсь. Сразу. Этот дом как наркотик — тепло идет по всему телу.

Промис, сидевшая на кушетке рядом с матерью, бросила на меня взгляд… Мне хватило ума его проигнорировать.

— А вы, Эван? Что вас привело в это чудесное место? Контраст между Сэндхерстом и пылью Нью-Йорка, его шумом?

— Мне нравится пыль и шум, — признался я, — но…

— Вы приехали писать? Как Промис?

— Да. Именно.

— И как вам здесь?

— Отлично. Прекрасное место, чтобы…

— Вы тоже от чего-то сбежали?

— Сбежал? — переспросил я.

— Промис вот сбежала. Да, дорогая? Ничего, что я так говорю? Это ведь просто мое личное мнение.

— Говори, что хочешь, — холодно ответила Промис.

— Ну, я считаю именно так. — Маргарет посмотрела на меня и улыбнулась.

В отличие от дочери ее глаза не улыбались вместе с губами. Я ждал объяснения, но, возможно, я уже пропустил его мимо ушей. А может, Маргарет просто хотела, чтобы я начал задавать вопросы.

— По-моему, Промис сбежала от родителей, — продолжила она наконец. — Знаю, я сама об этом думала в ее возрасте. Она пытается понять, кем ей быть. И становится довольно интересной молодой особой, правда?

— Да, — согласился я.

— Значит, вы понимаете, о чем я. — Маргарет медленно закивала и поправила узкий лайкровый рукав, который впился ей в подмышку.

— Ты просто не любишь читать, да?

Боб открыл было рот, чтобы ответить, однако передумал и состроил идиотскую улыбочку человека, которого поймали с поличным, но раскаяния он не испытывает. Я бы никогда не смог так улыбаться.

— Это часть моей работы, — сказал он наконец.

— Я читал. В «Паблишерс уикли».

— О чем читал?

— О редакторах, которые…

— Потеряли вкус к чтению? — закончил за меня Боб. — Да, я тоже читал ту статью. Действительно, бывает. Ну или может случиться. Помню, читал я и думал: все равно что читать про потерю памяти или про взрослого человека с синдромом дефицита внимания — читаешь и думаешь: про тебя это или нет? Может, про меня. Тогда я как-то на этом не зацикливался. Но теперь, когда я пережил такой позор…

— Разве тебе не открылись новые перспективы?

— Теперь, когда меня тут держат, как животное… — продолжал Боб.

— Как животное?!

— Против моей воли. Теперь я понял, что по-настоящему важно и что я должен делать.

— Что ты должен делать?

— Да, — подтвердил Партноу. — Я должен положить этому конец. Положить конец карьере уважаемого редактора. Займусь чем-нибудь другим. Выберусь из-под груды слов.

— Ну, не знаю, не хотелось бы думать, что я погубил твою карьеру.

— Не льсти себе, — отозвался Боб.

Бокалы вновь опустели.

— А вы? — спросил я.

Задав вопрос, я почувствовал себя очень странно-и вовсе не потому, что вопрос был какой-то личный. Впервые за полчаса непрерывной беседы Промис внимательно наблюдала за нами — как исследователь за парой лабораторных мышей. За парой немолодых лабораторных мышей, подумалось мне. По возрасту я был ближе к Маргарет, чем к ее дочери.

— Я? — Маргарет застенчиво потупилась, скрыв половину лица. — Боюсь, я довольно странный человек.

Уголком глаза я заметил, как Промис закатила глаза. «Она серьезно».

— Я не верю в Бога, — продолжала Маргарет, — не хожу по воскресеньям в церковь. Только в церковь Риверсайд. Слыхали? Самая красивая церковь во всей Америке.

— Слова образованной женщины, которая и пяти штатов из пятидесяти не видела! — усмехнулась Промис.

— Разумеется, в Европе есть потрясающие соборы, — сказала Маргарет. — В любом случае, Оуэн, вы задали весьма интересный вопрос насчет религии.

— Он Эван, мама.

— Я и сказала — Эван.

— Ты сказала — Оуэн.

— Вы атеистка? — Я попытался возобновить разговор и отвлечь Промис, хотя и мне ее оговорка показалась довольно бестактной.

— В техническом смысле — да, — согласилась Маргарет. — Хотя мне нравятся псалмы, сама атмосфера, деревянные скамьи, возможность надеть шляпку — редкая возможность в современном мире. Иногда мне даже хочется быть верующей.

— В современном мире? — Промис нахмурилась. Я смотрел на них — на женщин семьи Бакли — видел их мощные челюсти, полные губы, дерзкие соски… Промис явно придиралась к матери, давал о себе знать возраст. Очевидно, последствие недавнего расставания. Скорее всего Маргарет права: ее дочь действительно сбежала от родителей.

Женщины на кушетке смотрели друг на друга ничего не выражающими глазами. Я был сбит с толку, глядел то на одну, то на другую, воображая, что они ведут безмолвную беседу, что они делят некую тайну, соединены невидимой генетической нитью, что они пришли из фантастического фильма, в котором слова стали избыточным средством. Я пытался измерить этот миг, взвесить кусочек тишины — как вдруг Ганс поднял голову и посмотрел на меня. Неужели он тоже сбит с толку? Я взглянул на него и пожал плечами.