Михаил Кречмар - Насельники с Вороньей реки (сборник)

«…Василий закончил заниматься отёлом. Я помогал ему отгонять медведей от стада, потому что надеялся спасти жизнь нескольким из этих замечательных и умных животных. Но Никанор не соглашался их отгонять и убил шесть зверей, мясо которых бросил на месте, и даже шкуры взял только у самых больших. Я говорил ему, что медведей на Земле в сотни тысяч раз меньше, чем людей, но Василий на это ответил, что здесь, вокруг Вапаная, живёт всего одиннадцать человек и больше сотни медведей».

Стало быть, первую зиму Протасов прожил в стойбище Васьки Вуквыргина на Вапанае. Потому-то его не вспомнили в Куйле: он оказался там из села Бараньего, куда прилетел через Анадырь. «И где-то в Анадыре он стал свидетелем сговора Юрия Тармана и Ивана Равтытагина, – подумал я, – и прихватил с собой нотариально заверенный договор между двумя высокими договаривающимися сторонами. Возможно, он даже сам принимал в нём участие – каким-нибудь шнырём „подай-принеси“».

Мне было абсолютно понятно, почему Тарман любыми путями пытается заполучить в руки именно свой экземпляр соглашения. Почти наверняка Равтытагин, посоветовавшись с какими-нибудь умными людьми, очень скоро пришёл к выводу, что может потребовать от Тармана чего-нибудь значительно большего, чем ему причиталось по первоначальному варианту договора. И если он узнает, что экземпляр, хранящийся в Москве, утерян, он немедленно «потеряет» и свою копию, после чего объявит соглашение никогда не существовавшим.

Время от времени я задумывался, что знает о договоре Елена и не из-за него ли она прилепилась к стареющему авантюристу, то есть ко мне. Но в конце концов решил, что, скорее всего, о содержании этой бумаги она не имеет представления. Кроме того, почти наверняка соглашение было составлено таким образом, чтобы исключить его использование третьими лицами.

По моей просьбе Лена читала письма Алексея сразу после меня… И при этом всё время плакала.

«Сегодня Никодим забрал у Алёнки Айку – лаечку, с которой она играла всю зиму. Собачка и девочка совершенно привыкли друг к другу, Айка спала с Алёнкой в кукуле, и Никодим говорил, что заберёт собаку на отёл. Однако Айка на отёле жалась к жилью, боялась не только волков, но и оленей. Никодим говорил, что это потому, что Алёнка „спортила“ за зиму собаку, то есть приучила к жилью.

Василий с бригадой сегодня кончили складывать скарб для зимней кочёвки. Они упаковали яранги, печки, полога, кукули и всё остальное лишнее снаряжение в брезентовые мешки, поставили зимние нарты на камешки и уложили мешки на зимние нарты. После чего Никодим взял Айку – собака ластилась к нему и скулила – и со словами „любишь жильё, так и сторожи жильё“ перерезал ей сухожилия на задних лапах и пустил под нарты. Сказал, что теперь она летом не убежит от склада и будет отпугивать от него медведей. А передние лапы ей потребуются, чтобы ловить мышей и сусликов: еды Айке не оставляют. Алёнка горько плакала, Айка визжала, но Никодим сказал, что они всегда так делают с никчёмными собаками. „А осенью, если доживёт, на шапку пустим“, – сказал он».

– Они подрезали сухожилия на ногах собаки, чтобы она оставалась возле вещей и отпугивала медведей?

– Да, – я нехотя потряс головой. – Есть такой приём. Северные аборигены относятся к собакам, да и вообще к домашним животным в высшей степени потребительски. Они, кстати, люди предельно рациональные, когда дело касается выживания. Может быть, это происходит потому, что природа ставит их всё время на грань жизни и смерти. И для них это ни хрена не фигура речи: шаг сюда – смерть, шаг сюда – проживёшь ещё один, хотя бы один день. Потому северные племена довольно снисходительно относятся к детоубийству и людоедству…

– Нет! – Лена застыла столбиком на стуле. – Это неправда!

– Смотри. – Я положил на стол перед ней книгу – Кнуд Расмуссен, «Великий санный путь». – Эта книга написана совершенно безо всякого предубеждения к эскимосам, её автор симпатизировал им, но при этом был честен и старался придерживаться фактов. Упоминания случаев намеренного умерщвления девочек в голодные годы, а также людоедства встречаются через каждые двадцать страниц. Для людей тех мест и того времени это считалось совершенно оправданным выходом из критического положения. Так чего уж требовать от них бережного отношения к домашним животным?

Лена заснула, утомлённая любовью.

Я же встал, подвинул стул к окну и стал глядеть на ночной город, над которым мерцал серебряный диск луны. Как всегда в полнолуние, мне не спалось.