Иосиф Гольман - Счастье бывает разным

— Вроде так.

— Типичный случай. И в большинстве долгого продолжения не бывает. Люди ошибаются, приняв сегодняшние воспоминания о чувствах за сильные прежние. А на самом деле — они сегодняшние воспоминания, понимаешь?

— Я-то понимаю, — вздохнула Майка. — Еще бы мама поняла. И чтобы папик ее понял и простил. А то он ведь ее примет, в случае чего. Но может и не простить. Папик у меня — латентно сильная личность.

— Это как? — теперь уже не понял Петя.

— Ну, все считали его маминым придатком. А он — не придаток. Просто он нас троих так любит, что это сильнее всякой карьеры и жажды власти. Теперь мы выросли, а мама его бросила. И что будет дальше, я не знаю.

— Но ведь то, что ты не знаешь будущего, вовсе не повод для расстройства, — мягко сказал будущий психолог. — А настоящее у тебя очень даже приличное.

— А что особо хорошего в моем настоящем? — усомнилась Майка, в скором времени — мать-одиночка в чужой стране.

— Да почти все, — уверенно сказал Петя и медленно, но веско начал перечислять. Причем, перечисляя, он загибал пальцы, что почему-то делало его аргументы еще более убедительными. — У тебя есть любящие мама и папа — раз. Ты получаешь второе высшее — два. Ты здорова и материально обеспечена — три. Ты ждешь замечательного пацана — четыре. И наконец, тебе чертовски повезло со мной, — закончил он главным аргументом.

Смешно, но настроение реально поднялось. И в самом деле — психолог. Однако из чувства противоречия съязвила:

— А что ж ты про мой ай-кью ничего не скажешь?

— Ну, вряд ли он слишком высокий, — замялся Березкин.

— Что-что? — реально повелась Майка.

— Что слышала, — спокойно объяснил юный специалист. — Если б он был высоким, не я бы за тобой бегал, а ты за мной.

— Ах ты, юный засранец! — разгневалась Майка, но как-то не очень всерьез. Этот чертик и в самом деле чем-то походил на папика — вроде как чего изволите и на все ради нее готов, а глядишь — сильная личность. И похоже, эта сила гораздо менее латентна, чем у Владимира Сергеевича Чистова.

Они все-таки решили немного погулять.

Вышли из дома и двинулись к небольшому скверу, здесь же, в квартале. Майка теперь опасалась отходить далеко: и уставала быстро, и — такой прозаический момент ее положения — в любую секунду могла захотеть в туалет. Тут уже не до дальних путешествий.

В скверике — в тени большого дерева с бескорым, как будто голым стволом — присели на деревянную скамейку.

— А что с предполагаемым папой-мужланом? — сам спросил Петя. — Раз тебя волнует — сейчас это мгновенно проверяется.

— Не мгновенно, — сказала Майка. — Недолго — да. Но не мгновенно. Анализ давно готов. — И замолчала.

— Но тебе страшно за ним идти, — закончил за нее Березкин.

Майка не возразила.

Значит — страшно.

— Давай рассмотрим эту ситуацию спокойно, — мягко начал Березкин. — Вариантов-то всего два. Первый — он твой отец. Ты будешь из-за этого меньше любить своего, как ты говоришь, папика?

— Вот еще! — фыркнула Майка. — Нет, конечно.

Как можно меньше любить такого папика?

— О’кей, — вбил ей в мозг успокаивающий серебряный гвоздик Петя. И начал потихоньку вбивать второй: — А если он не твой отец, то проблемы вообще не существует. Так или не так?

— Так, — вынуждена была согласиться Майка.

Иногда Березкин казался ей совсем-совсем пацаном, она даже чуть ли не материнские чувства начинала испытывать. А иногда — как сейчас или когда он вернулся с землетрясения — она чувствовала себя с ним младшей. И это чувство оказалось очень приятным. Комфортным.

— Ладно, психолог, — решив все же пройтись и тяжело поднимаясь со скамейки, сказала Майка, — убедил. Жизнь прекрасна и… — Майка хотела закончить фразу словом «удивительна», есть такой привычный оборот в русской речи, но вместо этого охнула и пошатнулась, а по ее ногам потекло что-то горячее.

Петя мгновенно подхватил ее и осторожно вновь усадил на скамью.

— Что с тобой? — Вот теперь он был испуган по-настоящему.

— Не знаю, — через силу ответила Майка. Она никогда раньше ничего подобного не испытывала. — Мне кажется, у меня кровь там ручьем течет.

— Ох ты господи, — выдохнул Березкин, нагнулся, приподнял ее подол и заглянул под платье.

— Что ж ты делаешь, черт! — выпалила Майка, но Петя уже поднимался и, похоже, чуть успокоенный. Но — только чуть.

— Это не кровь, — сказал он. — Летим в больницу. Может, у тебя воды отходят. Ты когда была у врача?

— Позавчера. Он сказал, еще недельку.