Иосиф Гольман - Счастье бывает разным

Последним приветом из Поднебесной было прямое предложение сотрудничества — и в виде коммерческой аренды территории будущего экологического центра, и в виде субсидий, конечно, не деньгами, а оборудованием и технологиями. В конечном счете дарители ничего не теряли, в России рано или поздно это все будет востребовано. А значит — кто первый пришел, того и тапки.

— А еще у нас будет много животных и собственная ветеринарная клиника, — сказала Марина, перед тем как уйти в номер собираться к вылету.

— А как же с запретом отца? — улыбнулся Чистов. — Ты же по его рекомендации сменила ветеринарию на бухгалтерию.

— Отец — тоже завоеватель, — не совсем в тему ответила девушка. — Только я ему не жена.

Впрочем, Чистов мысль понял.

С отцом Ли Джу он увиделся очень скоро — в пекинском аэропорту, когда они вновь ждали пересадку.

Марину на этот раз на границе никто не мучил.

Они сели с отцом и Чистовым в кафешке. Ли Джу-старший заказал всем троим какой-то необыкновенный чай. Чистов деликатно хотел оставить их наедине, но отец Марины попросил его остаться. Владимир даже подумал, не в курсе ли он про их вчерашнее приключение.

Однако дело было в другом.

Во время чаепития Ли Джу-старший долго и внимательно смотрел на Чистова.

Потом извинился за бесцеремонность и объяснил, что хотел составить собственное мнение о человеке, от которого будет зависеть значительная часть жизни его дочери.

А потом неожиданно добавил, что готов вложить в дело какую-нибудь не слишком умопомрачительную сумму. Ну, для начала миллионов пять-семь.

Все накручивалось так стремительно, что Чистов начал сомневаться в реальности происходящего. И лишь сияющие глаза Ли Джу убеждали его в том, что проект, совсем недавно начатый с полушутливого предложения профессора Береславского, вдруг стал расти стремительно и неуклонно.

Уже в самолете, глядя в иллюминатор на белые, подсвеченные солнцем облака, Чистов понял истинную причину овладевшей им в последнее время какой-то тихой радости.

Он почувствовал себя немножко завоевателем.

И — если это ему не показалось, — может быть, не только в экологическом проекте?

Меня все же здорово напрягла эта ситуация с «обменом» женами.

Дьявольский ход Басаргина был понятен изначально. Но мне казалось, что это все-таки невозможно: Чистов не согласится или Ванькина восточная красавица.

Хотя, с другой стороны, какое мне до них дело, если я сама, без давления и приказов, сожгла за собой мосты?

И опять же сама очень бы переживала, останься мой бедолага Чистов в одиночестве и в слезах. Хотя его сложно представить в слезах — Вовчик обладает пусть скрытой, однако несомненной жизненной силой, которую, надо отдать ему должное, он в полной мере сумел передать нашим детям.

В общем, я рада, что он не сломался с моим уходом.

И черт побери, не рада, что он так быстро нашел мне замену.

Вот такие парадоксы.

Впрочем, это, наверное, уже пошли женские штучки. Изрядно бы удивился наш министр, узнав, о чем я думаю над утренней чашкой кофе.

Он-то уж точно считает меня железной леди без чувств и сомнений.

А железная леди, похоже, не в производственной части просто обычная взбалмошная дура. Ровно такая же, каких массами демонстрируют всегда презираемые в нашей семье ублюдочные телесериалы.

Теперь же, оставшись в неясном семейном положении, я сама их посматриваю. Благо на ночь телевещание не прекращается, и если заснуть не выходит, то проще всего пощелкать пультом.

Мне вдруг пришло в голову, как мы познакомились с Ванькой.

Инициатором была я.

Он стал мне интересен, едва появившись. Он же — вот же сволочь — абсолютно не обращал на меня внимания. Все обращали, он — нет. Весь курс бегал за мной, да и с других курсов тоже. Даже преподаватели украдкой позволяли себе откровенные взгляды.

А этот деревенский увалень с амбициями африканского царька открыто выказывал безразличие.

Я дождалась, пока он остался один, и спросила, чего это он так выделяется. Заодно слегка прошлась по нему.

Он мне ответил.

По существу.

Никто в жизни мне так не отвечал, ни до, ни после.

Выслушав мою уничижительную тираду, он оглядел меня снизу вверх. А потом — сверху вниз. После чего процитировал ранее неизвестную мне народную, но от этого не менее похабную частушку: «Кака барыня ни будь — все равно ее …буть».