Эмилиян Станев - Скотт Рейнольдс и непостижимое

Скогг Рейнольдс любуется ею. Черный купальник подчеркивает ее цветущие формы, сильные ноги бьют по воде, волна то поднимает ее, то опускает. Эта женщина не хочет смаковать жизнь, она просто пожирает ее ненасытно, высасывая все соки до конца. Студент Скотт Рейнольдс в Геттингене питался идеями и восторгами, как голуби питаются кислородом, когда кружат высоко в небе — радостно, со светлой надеждой на будущее человечества, а теперь он стал похож на одинокого тюленя, которого видел позавчера под мысом-видением. Его подвез туда пыльный автобус. Сверху открылся вид на старую разрушенную крепость. Под нею море образовало закрытый залив, напоминающий лагуну. Дул ветер, и чайки, распластав крылья, носились над скалами. Каменистая местность, похожая на плато, напомнила ему Аламогордо [5] Аламогордо — так в рассказе назван город Лос-Аламос, где расположен научный центр Управления энергетических исследований США, занимающийся главным образом проблемами использования ядерной энергии. По признанию писателя, ему хотелось, чтобы в этом названии чувствовалось одновременно и испанское, и славянское звучание. В конце рассказа город назван настоящим именем — Лос — Аламос. в тот день, когда огненный вихрь первой термоядерной бомбы смел все и сгустил тьму на пятьдесят миль вокруг… Тюлень плавал в тихой лагуне, осужденный на одиночество до самой смерти. Скотт Рейнольдс с грустью наблюдал за ним, воображая отдельные минуты его жизни, где-то там, под этими скалами, в полных морской воды пещерах, в которых, говорят, спрятаны сокровища древних…

Скотт Рейнольдс очнулся, внезапно поняв, что в это утро гораздо больше, чем всегда, поддался старым воспоминаниям и опасным мыслям. Он быстро повернулся и поплыл к берегу…

Покой, покой и тишина. Махни рукой на весь мир, оставь его за порогом твоего номера! Забудь взгляды, которыми тебя провожали, когда ты шел через пляж, забудь это утро, прогони чертей, чтобы они от тебя отстали!.. Завтрак на столе. Здешняя прислуга знает свое дело, вот только бы пылесосы не подымали такой рев по всему отелю…

Скотт Рейнольдс предвкушает свой маленький душевный пир, сладостное забытье. Он смывает песок с ног, прополаскивает найлоновые купальные трусы, но оставляет морскую соль на теле. Он выходит из ванны, ступая беззвучно по ковру, ощущая босыми ступнями его ласкающую пушистость, душа его жаждет покоя и тишины. Вокруг полный порядок, прислуга строго выполняет его указания и приходит сюда еще в девять часов. За синей занавесью шумит море и смутно гудит пляж. Да, вокруг полный порядок. Но почему же, пока он завтракает, он опять начинает чего-то бояться и кто-то словно колет шипом его сердце? Скотт Рейнольдс перестает жевать, в его воображении опять всплывает та формула, и ему кажется, что она висит на стене, как паутина. У него перехватывает дыхание, сердце колотится, внезапный порыв толкает его к маленькому письменному столику из мореного бука, кровь стучит в висках… Еще мгновенье, и тот завладеет всем его существом… Скотт Рейнольдс быстро отворачивается и усилием воли заставляет себя думать о побережье, о тех городках, где рыбаки плетут сети на улице, где ощутимей возбуждающее горько-соленое дыхание моря, где царят мир, спокойствие и кроткая синева. Он трясет головой, крепко зажмуривает глаза, отгоняет видение и слышит в себе: «Нет! Нет!» — подобное воплю. Он защищается и шепчет, словно молитву: «Только на берегу моря человек полностью забывает прошлое, свою семью, свои страдания, нигде больше». Он шепчет это, как заклинание, жует свой завтрак и бросает нетерпеливые взгляды на два тома истории Византии, лежащие на тумбочке возле кровати. Там Теофано, дочь Кратероса… Там старик Никифор — черный, неистовый, большеголовый армянин, постник, монах!.. Он спит в углу на шкуре пантеры, надев власяницу своего дяди, святого Михаила, успокоенный благочестивыми мыслями, с которыми отошел ко сну… Спи, раскаявшийся в своих грехах полководца, императора и судии, назначенный богом вершить дела по велению неисповедимого божьего промысла… Каждый настоящий муж есть рука божия… но вот они входят. Служанка показывает на него… Меч рассекает его череп… [6] Имеется в виду убийство императора Никифора Фоки, происходившего из знатного армянского рода. Его дядя, Михаил Фока, прославился аскетическим, целомудренным образом жизни.

Скотт Рейнольдс в отчаянии бросается на постель и берет книгу. Он читает медленно — пусть воображение унесет его назад, назад! Пусть сон, предобеденный сон смежит его веки, пусть он уснет, как император Фока, упоенный сладостной и безопасной отдаленностью времени и пусть он услышит во сне не «Эйс тин полин», а «Эк тис полеос!» [7] По преданию, Никифор Фока решил идти на Константинополь после того, как услышал во сне голос: «Эйс тин полин» — в город (греч.). «Эк тис полеос» — из города.