Джозеф Хеллер - Вообрази себе картину

Теперь ему, родившемуся в год восемьдесят восьмой Олимпиады, в седьмой день месяца фаргелиона, было уже семьдесят лет.

В семьдесят лет он объяснил свои неудачи в Сиракузах, написав, что никакой город не сможет пребывать в спокойствии ни при каких вообще законах, «если люди полагают правильным растрачивать свое имущество в расточительных выходках и почитают за долг предаваться праздности во всем, кроме еды, питья и усердного разврата».

В довершение сицилийских унижений Платона Дионисий II, когда его свергли и вытурили из страны, написал, почитая себя теперь знатоком всяческой философии, книгу, содержавшую истолкование платоновской.

Именно кислая реакция на эту пародию и заставила Платона на удивление всем заявить в «Седьмом послании», что он никогда не писал и не напишет трактата, посвященного доктринам, коим отдал всю жизнь. Можно, разумеется, предположить, что Платон на самом деле не был автором седьмого послания. Из чего, впрочем, придется сделать вывод, что и ноги его никогда в Сицилии не бывало.

Тот род знания, которым он обладает, писал Платон, не передается словами, но возгорается в душе внезапно, подобно пламени веры, которое пронзает душу, будто свет, пришедший из другой души.

Странно слышать такие слова от человека, который до самого дня своей смерти учил других посредством одних только слов.

Он умер после свадебного пира. Не от переедания.

Остается лишь пожалеть, что он не прожил достаточно долго, чтобы успеть закончить свои «Законы» и переписать, ради пущей непротиворечивости и внятности, преподносимые двум слушателям Афинского Странника многословные наставления касательно Образцового Города, в котором единственной свободой является свобода подчинения и в котором самому Платону запретили бы распространяться и на эту тему, и на все остальные.

Вся власть в новом обществе «Законов» должна быть отдана старцам, говорит старец Платон, поскольку старцы консервативны.

Имеются также рабы.

Имеется также двенадцать родов, и в каждом роду по четыре класса, а принадлежность к классу, совершенно как в древних Афинах Солона, определяется обладанием собственностью. Чрезмерное богатство запрещено, стремление к наживе запрещено, запрещены также разведение скота и торговля. Тем не менее заседать в правящем Сенате могут лишь те представители двенадцати родов, которые владеют собственностью и вообще занимают высокое положение.

Запретив богатство, он отдал власть богатеям.

И перед нами снова возникает классическая греческая олигархия, которая, как ее ни называй, всегда триумфально вылезает на передний план. Аристотель был, вероятно, первым, кто отметил, в письменной форме, что при всех конституциях собственность есть главное средство достижения политической власти. А отсюда следует, заявляет он в своей «Политике», что обеспечение дополнительных привилегий для не владеющих собственностью и не состоящих при власти граждан усиливает их лишь в малой мере, зато весьма помогает внушать им чувство довольства.

Право голоса как раз является одной из таких дополнительных привилегий, которые не оказывают почти никакого влияния ни на государственную политику, ни на перераспределение собственности либо политической власти.

Вот что сказал Корнелиус Вандербилт, в некоторых биографических словарях все еще по старинке именуемый американским капиталистом девятнадцатого столетия: «Закон? Чего мне думать о законе? Разве я не у власти?» Не получивший высшего образования Корнелиус Вандербилт тем не менее сформулировал на простом английском языке принцип политической науки, ныне повсеместно известный как Вандербилтов первый закон правления.

Теперь в Америке никаких капиталистов не сыщешь: они теперь все — промышленники, мелкие предприниматели, менеджеры, финансисты, учредители того-этого и филантропы.

Мы забыли, как звалось славное американское семейство, основы финансовой династии которого были заложены посредством продажи правительству гнилого мяса во время Гражданской войны. Или другое, продававшее племенам американских индейцев одеяла, зараженные оспой. Или еще одно, дававшее скоту лизать соль и пить воду, прежде чем загнать его на весы мясного рынка в Нью-Йорке. Мы, впрочем, помним имя человека, разбогатевшего на продаже Армии Союза негодных мушкетов. Им был Дж. П. Морган.

Нынче серьезные деловые решения подобного рода принимаются привилегированными корпорациями.