Го Босен Array - Современная проза Сингапура

— Господин офицер, оставим Онга наедине с самим собой. Боюсь, я ничем не могу быть полезен. Еще немного — и он сам меня уговорит.

— Вот и отлично! — Голос Онга призраком врывается в комнату. — Мне надо подумать.

Тягостно поползли минуты. Я снова высунул голову и облегченно вздохнул, увидев его тень на стене. Он молчал. Угрожающе молчал. Я лихорадочно придумывал, что бы сказать.

— Если не ошибаюсь, это у Дороти Паркер:

— Я выбрал самый легкий путь. Воткнешься в землю уже без сознания.

— Нет, просто застынешь в шоке от ужаса.

— Это я и имел в виду.

— Ладно, твоя взяла! Только пусть не говорят, что я ничего не сделал! Иди сюда немедленно! Иначе я ухожу домой!

— Дай мне пять минут.

— Идет.

Воспользовавшись передышкой, я на миг отошел от окна.

…Даже крика не было. Застыл в шоке.

Я высунулся по пояс. Черная точка становилась все меньше и меньше, потом она сплющилась. Прохожие, озираясь, обходили ее и шли своей дорогой. Я захлопнул окно.

Вошел офицер, застегивая молнию на брюках.

— Все кончено, — выдохнул я. — Какой он по счету на сегодня?

Офицер что-то записывал в блокнот.

— Шестой. А до конца дня еще целых четыре часа!

Мы пошли к лифту.

— Не прощаюсь, — сказал я. — Похоже, парень, совсем скоро я помогу вам поставить рекорд.

Я еле доплелся до машины — ноги дрожали.

— И это еще только рассвет двадцать первого века! — со скорбью вырвалось у меня.

Это был один из тех дорогих баров, которые появились при новых шикарных отелях, растущих по всему городу словно грибы. На темных стенах тускло поблескивали огромные алюминиевые диски, напоминавшие злобные глаза какого-нибудь фантастического чудовища из книги Азимова. Мы сидели под одним таким глазом, неподалеку от освещенной ниши, где трудился пианист. У него был тоскливый вид человека, занимающегося бесполезным делом. Девушка в свитере за соседним столиком вертела в руках пачку дорогих сигарет и искоса поглядывала на входную дверь. Вокруг пианиста расположилась компания японских бизнесменов. Они оживленно о чем-то спорили, не обращая ни малейшего внимания на изливавшиеся на них звуки. Глаза пианиста постоянно блуждали по залу, будто он надеялся, что все-таки найдется кто-то, кто перехватит его взгляд, подойдет к нему, похлопает по плечу и скажет: «Передохни, дружище. Давай-ка я побренчу, а ты выпьешь стаканчик виски с содовой».

Я подумал: вот, должно быть, пытка — играть так каждый вечер. И вспомнил одного приятеля, недавно побывавшего в Лоронг-Ампате [11] Лоронг-Ампат — квартал веселых домов в Сингапуре. . Он уже было скинул брюки, как вдруг почувствовал, что женщина, ожидавшая его в постели, не вызывает в нем никакого желания. А та все подгоняла его криками: «Давай, давай!» И чем больше она его подстегивала, тем меньше ему хотелось лезть к ней в постель. В конце концов он заплатил ей и убежал, почувствовав облегчение только на улице.

Себастьян, который на днях вернулся из шестимесячной поездки в Штаты и теперь красовался только что отпущенной бородкой, прервал мои размышления:

— Неплохое местечко, правда? А вон сидит хорошенькая птичка.

Девушка в свитере поспешно закурила, скомкала пустую пачку и раздраженно взглянула в нашу сторону.

— Она напоминает мне одну особу, — проговорил Себастьян, многозначительно растягивая слова, — которую я встретил в Международном центре.

Он покачал в руке стаканчик рома с кока-колой и поднял бровь, как бы предупреждая, что готовится поведать еще одну главу из «Героических деяний Себастьяна Томаса». Мы выслушивали его рассказы — ведь нам ни разу не выпала возможность побывать в таких замечательных местах, где он бывал, и не хватало нам его бесшабашности, чтобы вытворять то, на что только он один был способен.

— Случилось это во Фриско… — начал было Себастьян и запнулся, раздраженный вопросом Чуна, который поинтересовался, где находится это самое Фриско.

Я быстро вмешался:

— Так сокращенно называют Сан-Франциско. Себастьян хмыкнул, как будто говоря: «Есть все же в этой дыре человек, понимающий, что к чему».

— В субботу вечером в этом Международном центре собирается уйма всяких студентов-иностранцев, которые очень даже не прочь поживиться по женской части. Они подпирают стены в танцевальном зале, слоняются по коридорам, толпятся у автоматов с кока-колой. Но в основном пялятся на хорошеньких курочек, с которыми удается потанцевать везучим хлыщам. — Он проглотил остатки рома, поставил пустой стакан на стол и уставился на девушку в свитере — только тут я заметил, что свитер ажурный и сквозь него все видно.