Уинстон Грум - Гамп и компания

— Это еще не поздно сделать, большая шишка. — Голос принадлежит здоровенному, уродливому на вид детективу, который стоит в дверном проходе. За ним — два легавых в форме.

— Теперь идем с нами подобру-поздорову — и никаких проблем.

Я сделал, как он сказал, но его последние слова оказались чистейшим враньем.

Так меня опять в тюрьму посадили. Я должен был понимать, что все это не может продлиться вечно, но никак не ожидал, что это станет таким большим делом. Арестовали не только Айвена Бузовски. В тюрьму также бросили Майка Маллигана и множество другого народа из этого бизнеса. Мисс Хаджинс тоже посадили под замок как «важного свидетеля». Мне позволили сделать один звонок, а потому я позвонил малышу Форресту в Хелмсли и сказал, что к ужину домой не приду. Я просто не мог ему сказать, что его папашу опять в тюрягу загнали.

Айвен сидел в соседней со мной камере, и выглядел он к моему удивлению совершенно спокойным.

— Ну вот, Гамп, — говорит он. — Теперь, по-моему, настала пора провести ваше представление с дрессированным медведем.

— Угу, а что это такое?

— Просто делайте то, что вы делали для полковника Норта — лгите, покрывайте, берите на себя вину.

— Чью вину?

— Да мою, дубина! А чего ради, черт возьми, я сделал вас президентом отделения инсайдерной торговли? Ради ваших мозгов и внешней привлекательности? Ради того, чтобы вы взяли на себя весь жар в подобном случае — вот зачем я вас нанял.

— Гм, — говорю. Я должен был понять, в чем тут подвох.

Следующие несколько дней добрая сотня полицейских, адвокатов и следователей допрашивает меня насчет всевозможных финансовых агентств. Но я ничего им не говорю. Я просто держу свой большой рот на замке, и это капитально их обламывает, но ничего поделать они не могут. Их там такая уйма, что я уже не разбираю, кто из них представляет меня, мистера Бузовски и Майка Маллигана, а кто против нас. Хотя мне это без разницы. Я молчу как моллюск.

В один прекрасный день тюремный охранник приходит и говорит, что ко мне есть посетитель.

Когда я пришел в помещение для визитов, это оказался малыш Форрест.

— Откуда ты узнал? — спрашиваю.

— Как я мог не узнать? Про тебя писали во всех газетах, и по телевизору тоже показывали. Говорят, это крупнейшая заваруха со времен нефтяного скандала в Типот-Доуме.

— Со времен чего?

— А, проехали, — говорит он. — Короче, мне в конце концов пришлось встретиться с миссис Хелмсли, про которую ты говорил, что она вся такая милая.

— В самом деле? Ну как, она хорошо о тебе заботится?

— Еще как — вышвырнула меня на улицу.

— Чего-чего?

— Вышвырнула нас на улицу вместе со всеми вещами. Сказала, мол, не потерпит, чтобы в ее отеле проживал мошенник.

— Так как же ты теперь?

— Я устроился мыть тарелки.

— Ну, у меня в банке есть кое-какие деньги. Где-то в моих вещах есть чековая книжка. Можешь ею воспользоваться, чтобы найти себе жилье, пока не вернешься домой. Там даже может хватить, чтобы забрать меня отсюда под залог.

— Ладно, сделаю, — говорит он. — Но похоже, что на этот раз ты капитально влип.

В этом малыш Форрест, судя по всему, прав.

После того как выкуп был заплачен, мне позволили пока что выйти на свободу. Но недалеко. Мы с малышом Форрестом сняли квартиру в доме без лифта, полном преступников, нищих и проституток.

Малышу Форресту интересно было знать, что я собираюсь делать, когда состоится суд, но по правде, я сам этого не знал. В смысле, меня наняли, чтобы взять на себя вину, а есть определенное достоинство в том, чтобы сделать то, что ты должен. С другой стороны, мне вроде как не казалось справедливым проводить остаток жизни за решеткой, тогда как Айвен Бузовски и Майк Маллиган будут и дальше наслаждаться всеми прелестями роскошной жизни. В один прекрасный день малыш Форрест напрямую меня об этом спросил.

— Знаешь, — говорит он, — я был бы не прочь снова смотаться к статуе Свободы. Мне вроде как та поездка понравилась.

Так мы и сделали.

Мы сели на экскурсионный катер до статуи, и вся она была такая славная и сияющая в предвечернем солнце. Затем мы остановились и прочли надпись про «усталых, бедных и страждущих, мечтающих о свободе». Дальше мы поднялись на верхушку факела и посмотрели оттуда через залив на Нью-Йорк и на его небоскребы, которые, казалось, уходили прямиком в облака.

— Так собираешься ты их сдать или нет? — спрашивает малыш Форрест.

— Кого сдать?

— Айвена Бузовски и Майка Маллигана.