Уинстон Грум - Гамп и компания

Однажды вечером мы посетили большой благотворительный бал, и мисс Хаджинс собиралась высадить меня у Хелмсли, прежде чем Эдди отвезет ее домой. Но на этот раз она говорит, что хотела бы подняться в мои апартаменты и «выпить на ночь стаканчик». Я задумался, зачем это ей, но негоже отказывать даме, а потопу мы поднялись.

Как только мы оказываемся в апартаментах, мисс Хаджинс включает «хай-фай», подходит к бару и наливает себе выпивку. Чистый виски. Затем она сбрасывает туфельки и плюхается на диван, слегка откидываясь назад.

— Почему бы вам меня не поцеловать? — спрашивает она.

Я подошел и чмокнул ее в щеку, но она хватает меня и тянет к себе.

— Вот, Форрест, я хочу, чтобы вы это понюхали. — Она берет какую-то склянку и высыпает себе на ноготь большого пальца тонкий белый порошок.

— Зачем? — спрашиваю.

— Затем, что вам от этого станет лучше. От этого вы почувствуете себя могущественным.

— А зачем мне себя так чувствовать?

— Просто сделайте это, — говорит мисс Хаджинс. — Всего один раз. Если вам не понравится, второй раз вам этого делать не придется.

Я не очень хотел, но это казалось довольно безвредным, понимаете? Всего-навсего чуточка белого порошка. А потому я нюхнул. И расчихался.

— Я уже давно ждала этого часа, Форрест, — говорит мисс Хаджинс. — Я вас хочу.

— Правда? — говорю. — А я думал, у нас вроде как рабочие взаимоотношения.

В общем, я не знал, что мне делать. Я хочу сказать, я всегда слышал, что неправильно связываться с людьми, с которыми ты работаешь. «Не сри, где живешь» — так обычно говаривал лейтенант Ден. Но в этот момент я совсем смутился. Мисс Хаджинс определенно была красавицей, а я уже давно не был с женщиной, хоть с красавицей, хоть с какой… И в конце концов негоже отказывать даме. Поэтому я сделал все отговорки, на которые у меня только нашлось время, а следующее, что я понял, это что мы с мисс Хаджинс уже лежим в постели.

Когда все закончилось, мисс Хаджинс закурила сигарету, оделась и ушла, а я остался один. Она зажгла огонь в камине, и поленья попыхивали тускло-оранжевым, но чувствовал я себя совсем не так хорошо, как мне полагалось, а вроде как одиноким и напуганным. Я лежал и раздумывал о том, куда идет моя жизнь в Нью-Йорке. И вот я там лежу, глазея на камин — ёксель-моксель, а там, в языках пламени вдруг появляется лицо Дженни.

— Привет, здоровила, — говорит она. — Думаю, теперь ты собой гордишься.

— Ну уж нет, извиняюсь, — говорю я ей. — На самом деле я собой не горжусь. Перво-наперво я совсем не хотел забираться в постель с мисс Хаджинс.

— Я не об этом, Форрест, — говорит Дженни. — Я никогда и не ожидала, что ты не станешь спать с другой женщиной. Ты мужчина. У тебя есть свои потребности. Дело не в этом.

— А в чем тогда?

— В твоей жизни, дуболом. Что ты здесь делаешь? Когда ты последний раз с малышом Форрестом время проводил?

— Ну, я звонил ему несколько недель назад. Я послал ему денег…

— И ты думаешь, этого достаточно? Просто послать деньги и сделать несколько телефонных звонков?

— Нет… но что мне было делать? Где я достану денег? Кто даст мне работу? Айвен мне здесь уйму долларов платит.

— Да? А за что? Есть у тебя хоть какое-то понятие, что за бумаги ты здесь каждый день подписываешь?

— Мне это не полагается, Дженни, — так мистер Бузовски сказал.

— Ну да. Я так прикидываю, ты должен самым тяжким способом это выяснить. И еще мне думается, у тебя нет никакого представления о том, что за дрянь ты только что себе в нос засунул.

— Честно говоря, нет.

— Но ты все-таки это сделал — совсем как всегда. Знаешь, Форрест, ты, может, и не самый смышленый парень в городе, но и не насколько тупой, как можно судить по некоторым твоим поступкам. Я знала тебя всю жизнь. Твоя беда в том, что ты обычно просто не думаешь… Понимаешь, что я имею в виду?

— Вообще-то я вроде как надеялся, что ты мне тут немного поможешь.

— Я уже сказала тебе, Форрест, — не всякий раз моя очередь за тобой присматривать. Ты должен сам начать оглядываться по сторонам. А пока ты будешь это делать, ты смог бы уделить чуть больше внимания малышу Форресту. Мама уже стареет, и ей со всем не управиться. Таким мальчикам, как малыш Форрест, в жизни нужен отец.

— Где? — спрашиваю. — Здесь? Ты хочешь, чтобы я перевез его на эту свалку? Может, я и тупой, но я все-таки вижу, что это не то место, где должен расти мальчик. Все здесь или бедные, или богатые — и ничего между. У этих людей, Дженни, нет никаких ценностей. Только и разговоров, что про деньги и прочее дерьмо — а еще чтобы твою задницу в газетных колонках показали.