Питер Мейл - Отель «Пастис»

Не спеша принявшись за вторую кружку, Бун поделился первыми впечатлениями о Франции, стране, по его мнению, потрясной, только вот он пока не познакомился с девочками. Все равно, так здорово побывать здесь — в главной стране велосипедного спорта, потому что это его страсть или, как он выразился, главный кайф. И еще любит готовить. Никак не решил, пойти ли по стопам Грега Лемона или Поля Бокюза. Словом, колеса против кастрюль и сковородок.

Эрнест не представлял этого дружелюбного юного гиганта склонившимся над плитой или нарезающим своими ручищами ломтики лука, но Бун объяснил, что это у него наследственное.

— Эрни, у меня папаша всю жизнь торгует едой. Еда у меня в генах? Я начал готовить с девяти лет, сперва яйца, полуфабрикаты и всякое такое. А теперь собираюсь заняться французской кухней. Знаешь, я уже было поступил в одну из кулинарных школ в Париже? Такое заведение, где тебе задницу надерут, если не сумеешь с привязанной сзади рукой приготовить томатную подливку. Мне страшно нравится у французов такая вот серьезная чушь.

— Тогда, юный Бун, — заметил Эрнест, — тебе нужно познакомиться с нашим шеф-поваром. Как у тебя с французским?

Бун почесал в затылке и пожал плечами.

— Так себе, самый элементарный? С испанским хорошо, но, кажется, с ним здесь далеко не уедешь. Надеюсь поднахвататься. — Допив пиво, взглянул на часы на стене. — Черт подери, надо ехать. В пять занятия.

— Скажу мистеру Шоу, что ты заглядывал.

— Лады. Рад был поболтать с тобой, Эрни. Бывай.

Стоя в дверях, Эрнест смотрел, как, встав на педали, Бун отправился обратно. Какой приятный парень, подумал он, по всей видимости, совсем не испорчен, чего можно было бы ожидать от сынка миллиардера. Правда, язык немножко не того. «Бывай»? Покачав головой, Эрнест вернулся в кабинет.

Раскрасневшиеся и чувствующие себя виноватыми после постели, Николь и Саймон, вернувшись в отель, стали свидетелями того, как Франсуаза с Эрнестом были буквально прижаты к стене маленькой разъяренной женщиной. Саймон ее узнал — жена излишне любопытного соседа. Его улыбка была встречена холодным кивком. У мадам были основания считать, что одна гостья отеля загорала фактически голой. Попытки Саймона изобразить ужас и убедить мадам, что это просто купальник телесного цвета, были прерваны появлением красного от гнева французского гостя. Он потребовал от Эрнеста предпринять что-то в отношении типа, несмотря на протесты, глазевшего из-за забора на его жену. Невероятно!

Когда до главных оскорбленных сторон дошло, что они стоят бок о бок, наступило минутное молчание, затем, отвернувшись друг от друга, они продолжили выкрикивать свое возмущение собравшимся представителям администрации.

— Impudent voyeur!

— Nudiste!

— Insupportable!

— Scandaleux!

Саймон со всей серьезностью, какую был способен изобразить, согласно кивая головой, проводил мадам к выходу, а Эрнест точно так же повел разгневанного мужа в противоположную сторону. Николь с Франсуазой невозмутимо удалились в кабинет. Когда несколько минут спустя вернулся Саймон, не было впечатления, что он одержал убедительную дипломатическую победу.

— Не вижу ничего смешного, — обращаясь к ним, сказал он. — Налицо кризис нравственности. Так сказала мне мадам.

— Что будем делать?

— Бог его знает. Я предложил сделать стену повыше, но она говорит, что та будет заслонять свет.

— Купите мужу лестницу покороче, — предложила, хихикая, Франсуаза.

— Конечно же, — постучал себе пальцами полбу Саймон. — Как здорово, когда под рукой логичный французский рассудок.

Саймон с Николь пошли искать Эрнеста. Он уже успокоил мужа при помощи тайного оружия гостиницы — бутылки шампанского на двоих и, довольно мурлыкая, поправлял сервировку в ресторане. Эрнест рассказал им о визите Буна Паркера — такой приятный юноша и так внушительно сложен. Затем достал из кармана письмо.

— Оно адресовано просто на отель, но, по-моему, это тебе, — сказал он, передавая письмо Саймону. — У тебя есть дядюшка в среде художников? Если есть, то ты хорошо его прятал.

Саймон посмотрел на исписанный крупным небрежным почерком лист бумаги с бланком «Пансионе Сан-Марко».

«Привет тебе, мой юный шельмец,

До меня сюда, где мы с музой, да еще 50 000 японских туристов любуемся божественными видами Венеции, дошла весть о твоем заведении. Писать здесь совершенно невозможно. Я мечтаю об обилии света и пространстве, аромате тимьяна и лаванды, хочу увидеть медового цвета загар, дикие скалы, вечно стремящиеся в потрясающую синеву неба. О, Прованс!