Питер Мейл - Отель «Пастис»

Клод кивнул.

— В прошлое воскресенье Башир сблевал, помнишь? Загадил все переднее колесо. А Жан был белый как мел.

— Voilà. — Жожо откинулся назад, удовлетворенный, что Клод понял суть дела. — Надо привести их в форму, иначе придется отшить.

Оба замолчали, ища ответы на дне стаканов.

— Не знаю, — произнес наконец Клод. — Может быть, им стоит поработать с нами на следующей стройке, покопать землю, потаскать мешки, Фонци всегда требуется пара ишаков. А? — пожал он плечами. — Стоит подумать.

Глядя на озабоченное лицо Клода, Жожо расплылся в улыбке.

— Недурно, совсем недурно, — воскликнул он, хлопая Клода по плечу и вздымая облако строительной пыли. — Дружище, иногда мне хочется тебя расцеловать.

— Ребятки, еще поговорите или можно подавать? — спросила хозяйка и принялась разгружать поднос: еще шкворчащее мясо, гору жареной картошки, бутыль красного вина, корзинку с хлебом, специи. — Потом будут сыр и крем-карамель. Воду поставить? — Дурацкий вопрос. Смахнув прядь волос с потного лба, собрала пустые стаканы из-под пастиса. — Валяйте. Приятного аппетита.

В следующее воскресенье Жожо отвел Генерала в сторону и завел речь как заместитель с командующим. Генерал, подергав себя за ус, одобрительно поглядел на Жожо. Ему нравилось, когда работают головой.

— Думаешь, Фонци их возьмет?

— Если следующая стройка будет большая, почему нет? Дешевые горбы ему всегда нужны. Могу с ним поговорить.

— Bon, — кивнул Генерал. — Об этом сообщу я. Не достать ли Жану бандаж от грыжи? Ну и Жожо! — подмигнул он, постучав по голове. — Молодец.

Малыш с важным видом направился к своему велосипеду.

В конце утренней разминки Генерал собрал всех вместе. Бурное нежелание Жана и Башира отказаться от не требующей физических усилий работы встретило не менее шумные возражения со стороны всех остальных. Демократия, сказал Генерал, сделав вид, что не расслышал, куда послал ее Башир.

— И еще одно предупреждение, — объявил Генерал. — Очень важное. — Он строго помахал пальцем. — Не болтайте между собой о том, что собираетесь делать с деньгами, ладно?

Жожо важно покачал головой. Кое-кому приходится об этом напоминать.

— Объясню, — сказал Генерал. — Это становится привычкой — начинаете отпускать шуточки, забывая, о чем речь, и в один прекрасный день какой-нибудь гаденыш с длинными ушами что-то услышит и тогда… — Генерал провел пальцем по горлу, — …крышка. Так что держите язык за зубами.

«Глобал комьюникейшнз рисорсиз, Инк.» размещалась на пяти верхних этажах расположенного на Шестой авеню в центре Манхэттена монумента из стекла, стали и полированного гранита. Ее служащие, по слухам, были самыми высокооплачиваемыми и самыми запуганными во всем рекламном бизнесе. Говорили, что пяти лет работы в «Глобал» достаточно, чтобы любой нормальный человек сошел с ума, но за это время он заработает себе на собственный сумасшедший дом. Боб Зиглер (три с половиной миллиона долларов в год плюс премии) способствовал утверждению такой репутации. «У нас, черт побери, самая большая морковка и самая большая дубинка во всем городе, — любил он повторять своим служащим. — Богатей или убирайся».

Скоростным лифтом Саймон без остановки поднялся на сорок второй этаж. Мимо двух совершенно одинаковых секретарш его провели в угловой кабинет, который был ровно вдвое больше любого другого кабинета в здании. Зиглер с приросшей к уху телефонной трубкой развалился в кожаном кресле. У ног склонился пожилой чистильщик ботинок. Позади, на стенной панели тикового дерева, красовалась большая черно-белая фотография, на которой они с экс-президентом Бушем пожимают друг другу руки. У Зиглера было много таких фотографий, где он снят вместе с видными деятелями обеих партий. Он менялись в зависимости о ожидавшегося в тот день клиента. Паркер, глава «Паркер фудс», явно принадлежал к республиканцам.

Чистильщик навел бархоткой последний глянец и легонько постучал по сияющему ботинку Зиглера, давая знать, что кончил. Тяжело поднялся, благодарно поклонился, подобрав брошенную ему пятидолларовую бумажку, и выжидающе посмотрел на Саймона. Тот отрицательно покачал головой. Старик, волоча ноги, удалился ухаживать за обувью других директоров «Глобал». Интересно, подумал Саймон, что он думает о бесконечных миллионах долларов, упоминаемых в разговорах, которые ему приходится ежедневно подслушивать.

Зиглер, довольный, что заставил Саймона достаточно долго ждать, закончил разговор и поднялся из-за стола, разглаживая лацканы серого шелкового костюма и поправляя широкие красные подтяжки, которые начал недавно носить. Будь он на четыре дюйма выше и на двадцать фунтов полегче, возможно, выглядел бы тогда элегантно одетым. Саймон заметил, что он оставил попытку отращивать баки и коротко подстриг свои редкие рыжеватые волосы. Холодные серые глаза контрастировали с адресованной Саймону широкой улыбкой.