Вера Колочкова - Прости меня, Анна

Стихи — это так, показатель направления… И не зря они из тебя лезут! Это твоя природа подсказку дает — надо заниматься тем, что по духу ближе, надо взращивать свое золотое зернышко изо всех сил, как Дашка недавно выразилась! А не зарывать его в чужеродной ненужности! И вообще — сейчас столько газет издается, неужели работу себе не найдешь? Начнешь с низов, проявишь себя постепенно… Если талант есть — он тебя сам на дорогу выведет, не сомневайся!

- А стихи все равно пусть записывает, скажите ему! — тихо подала голос от плиты Маруся, наклоняясь к Анютиному уху. — А то я все время хочу запомнить, и забываю потом! Жалко же…

- Чего ты там бормочешь, Марусь? — поднял вдруг голову Тема. — Говори громче, не стесняйся!

- Да я ничего, Тем… Я про стихи твои… Вот про вчерашние, например… Как же? Сейчас вспомню… Мы в твоей машине сидели после кафе, я плакала, а ты меня успокаивал… Вот послушайте, Анна Васильевна!

Как дольки яблок Симеренко,

Чернеем душами на срезах

Под дождь, танцующий фламенко

И плач твой — горький и нетрезвый…

- Ну скажите, Анна Васильевна, это ж придумать надо! Самое интересное, что у меня фамилия тоже Симеренко, как и у яблок… А в этих кафе мы с Темкой сопьемся скоро! Как они мне осточертели, эти кафе! Места для бездомных влюбленных!

- А Наташа что, не замечает твоего постоянного отсутствия? — удивленно спросила Анюта, перебивая Марусино бормотанье.

- Да некогда ей меня замечать! Она с мамой все время дружит! Надо же всех жен и дочерей партнеров по бизнесу обсплетничать, все интерьры их квартир обсудить до мелочей — как бы хуже их не оказаться! Так что Наташке до моих душевных терзаний дела нет, сами понимаете…

- А Марусе, выходит, есть дело?

- А Марусе, выходит, есть…

- Ну так вот тебе и еще один ответ на еще один вопрос! На тарелочке с голубой каемочкой! Все ж на поверхности лежит, Темка! Надо только решиться в одночасье…

- Вы думаете, у меня получится? — поднял он на Анюту вмиг заблестевшие глаза.

- Да я не думаю, я знаю! С такой–то Марусей…Не всем так везет, учти. Только одному мужику на тысячу! И не надо ничего бояться, Тем! Работать надо…

- Да господи! Я бы по двадцать часов в сутки работал, если б мне хоть чуточку интересно было! Если б сумел хоть к какому–то окололитературному творчеству приложиться!

- Да ты обязательно найдешь свое место, Тем! Зачем тебе чужое на своих плечах таскать, как тяжкую ношу?

- И решайся прямо сейчас, Темка! — неожиданно громко произнесла Маруся, вылавливая шумовкой пельмени из кастрюльки. — Вот при Анне Васильевне и решайся, иначе опять перетрусишь! И даже про вещи там, про зубную щетку разговоров не заводи — мы это уже с тобой проходили!

- Так нам жить негде, Марусь…

- Найдем! У меня подруга в отпуск уезжает, вот у нее пока и остановимся! Ты пойми, дальше тянуть нельзя! Я–то могу тебя хоть всю жизнь ждать, ты же знаешь! Это тебе нельзя! Ты ж растворишься скоро, исчезнешь, растаешь, как Снегурочка…

Она вдруг остановилась на выдохе, словно поперхнулась непривычной пламенной речью и, поставив перед ними тарелки с дымящимися пельменями, без сил опустилась на стул.

- Вы ешьте, Анна Васильевна… Вы ж пообедать пришли, а не наши семейные проблемы решать…

- А который час? — вдруг подскочила на стуле Анюта. — О боже! Неужели половина второго?! Я ж на урок опоздаю!

Она пулей метнулась в прихожую, торопливо накинула на себя пальто и, сунув ноги в ботинки, бегом бросилась вниз по лестнице, дробно стуча каблучками. «Ничего себе, пообедала! — закрываясь капюшоном от пронизывающего ноябрьского ветра, думала она, быстрым шагом направляясь знакомой дорогой. — И чего это меня так на климовские проблемы все время выносит? То Вероника меня находит вместе со своей неземной любовью, то Темкину душу из плена спасаю… И, главное, все время я Анниных мужиков бросить ее уговариваю! Все само собой на это выплывает, как будто помимо моей воли … Ты прости меня, Анна, ради бога, если можешь! От всего сердца прости… Хотя оно разве есть у тебя, сердце–то? Может, никакого сердца–то у тебя и нету…»

В обычной суете пролетели еще три обычных ее дня с их заботами, Кирюшкиным грустным вечерним молчанием, философскими ссорами по поводу Дашкиной ненавистной физики, торопливостью школьных буден от урока к уроку, от Пушкина к Толстому, от Чехова к Достоевскому… Обычные дни женского счастливого и суетного бытия с его милыми сердцу мелочами, которые кажутся иногда тусклой и серой обыденностью, особенно на фоне незаметного глазу благополучия, когда есть крыша над головой, когда дети здоровы и разумны и даже — о, счастье! — талантливы, когда можно просто взять и посидеть всем вместе на кухне, и попить зеленого чаю с медом, и посмотреть очередной дурацкий сериал по телевизору…