Розамунда Пилчер - Сентябрь

— Не провожай, — сказал Генри. — Я пойду один.

Эдмунду Эрду было под сорок, когда он женился второй раз, а его второй жене Вирджинии двадцать три года. Родилась она не в Шотландии, а в семье отставного офицера Девонского и Дорсетского полка. Получив в наследство большой земельный участок между Дартмуром и Атлантическим океаном, ее отец оставил службу и занялся сельским хозяйством. Большую часть года Вирджиния проводила в Девоне, но мать у нее была американка, и каждое лето мать и дочка пересекали океан, чтобы провести жаркие месяцы, июль и август, в старом семейном доме матери. Он был в Лиспорте, на южном берегу Лонг-Айленда, в поселке, смотревшем через Большой Южный залив на дюны Огненного острова.

Это был старый деревянный дом, просторный, полный воздуха. Морские бризы продували его насквозь, развевая легкие занавески и наполняя ароматом цветов. Сад был большой, от тихой, затененной деревьями улицы его отгораживал забор из штакетника. Широкие веранды были затянуты сеткой от комаров и прочей летающей нечисти. Но главная прелесть дома была в том, что прямо к нему примыкали теннисные корты, площадка для гольфа, рестораны, бары и огромный, с бирюзовой водой, бассейн местного клуба. Молодежь проводила там время с утра до вечера.

Дождливый, туманный Девон отступил куда-то на край света. Здесь был совсем другой мир, сияющий и веселый. Заморские каникулы отшлифовывали Вирджинию, она явно выделялась в кругу своих английских подруг. Ее наряды, купленные на Пятой авеню, отличались изысканностью и отвечали всем последним требованиям моды. Она унаследовала протяжный выговор своей матери, что придавало особую прелесть ее голосу. Длинноногая блондинка с модной прической, она вызывала восхищение, ну, а где восхищение, там и зависть, одного без другого не бывает. Вирджиния рано научилась не придавать особого значения ни тому, ни другому.

Не слишком склонная к наукам, она любила спорт, загородные прогулки и прочие развлечения на свежем воздухе. На Лонг-Айленде играла в теннис, гребла и плавала, в Девоне каталась верхом на лошадях, а зимой принимала участие в охоте на лис. По мере того как она взрослела, в ее свите появлялось все больше молодых людей. Те, кто хоть раз видел Вирджинию верхом на быстром скакуне, в охотничьем костюме или наблюдал, как уверенно она отбивает мячи, летая по теннисному корту в белой юбочке, которая едва прикрывала попку, теряли голову и следовали за ней неотступно. На рождественских танцах, согласно известной поговорке, кавалеры липли к ней, как к горшку с медом. Если Вирджиния была дома, телефон не умолкал ни на минуту, и все звонки адресовались ей. Отец Вирджинии роптал, но в глубине души гордился своей дочкой. Со временем он установил второй аппарат и перестал роптать.

Окончив школу, Вирджиния уехала в Лондон и выучилась печатать на электрической машинке. Скучнее работы не придумаешь, но ничего другого ей не оставалось — ни талантами, ни честолюбием она не отличалась. Она поселилась с подругой в квартире в Фулеме и брала работу с тем расчетом, чтобы иметь возможность принимать все приятные приглашения и ездить, куда ей захочется. Недостатка в поклонниках по-прежнему не было, но теперь они были другими — старше, богаче и иной раз женатые. Вирджиния позволяла им тратить на нее большие деньги, приглашать на ужины и дарить подарки. А потом, когда очередной воздыхатель совсем терял голову и становился настойчивым, она без всякого предупреждения исчезала из Лондона — провести еще одно блаженное лето в старом доме на Лонг-Айленде, погостить у друзей в Ивисе, прокатиться на яхте вдоль западного берега Шотландии или провести Рождество в Девоне.

В один из таких стремительных побегов она повстречала Эдмунда Эрда. Был сентябрь, начался сезон охоты и охотничьих балов, и школьная подруга пригласила ее погостить в их поместье в Релкиркшире. Но еще до бала был дан грандиозный обед, и приезжие гости и местные знакомые собрались в огромной библиотеке.

Вирджиния пришла в библиотеку последней. На ней было светло-зеленое платье, такое светлое, что казалось почти белым, сильно декольтированное, скрепленное на одном плече атласной веткой зеленого плюща.

Она сразу увидела его. Он стоял спиной к камину, высокий, в черных волосах сквозит седина, точно у чернобурого лиса. Глаза их встретились, и оба не сразу отвели взгляд. Шотландский наряд был Вирджинии не в новинку, но она, пожалуй, впервые встретила мужчину, которому он был так к лицу и который так свободно держался в этом экзотическом одеянии — клетчатой юбке, узорчатых длинных носках и темно-зеленой куртке с серебряными пуговицами.